Перелезть через него оказалось нелегко, тем более что мешок постоянно цеплялся за сучья, а растрескавшаяся от времени кора разваливалась, стоило на неё наступить. Вскарабкавшись на ствол, Сафир поглядел вдаль и тихо застонал: дорога была прямой и в свете луны казалась белой лентой, но до самого горизонта её пересекали десятки лежавших вповалку деревьев различных размеров. Некоторые упали друг на друга и образовали довольно высокие заторы.
Сафир вдохнул и начал спускаться. Предстоял нелёгкий путь. К счастью, оказалось, что большинство деревьев можно обойти: они росли у дороги, так что со стороны корней особенных препятствий не было.
Утром Сафир повалился на обочину без сил. Он прошёл всего пару миль, но ему казалось, что ещё несколько шагов — и будет край света. Подкрепившись, Сафир лёг спать в тени елей и проснулся незадолго до полудня, когда солнце уже стояло над вершинами деревьев. Нужно было идти дальше, и он полез на очередной ствол. На этот раз это была огромная пихта с разлапистыми ветвями.
Вскарабкавшись, он взглянул вперёд и с радостью увидел, что дорога не вся была завалена: участок, что открылся его взору, был свободен. Видимо, здесь деревья глубоко ушли в землю, и вывернуть их оказалось не под силу даже урагану.
Сафир двинулся по тракту, и после всех предыдущих ползаний вверх-вниз ему казалось, что он идёт по столу, хотя дорога была в отвратительном состоянии: вся покрыта рытвинами и ухабами, завалена обломанными ветвями и сухими листьями.
К вечеру снова встретились завалы, и пришлось обходить и карабкаться по веткам. Сафир раз сто пожалел о том, что не попытался продраться через лес мимо мародёров и сэкономить время и силы, но возвращаться было поздно. Его лицо было исцарапано, тело покрывали синяки и ссадины, руки кровоточили. Мышцы гудели от напряжения, и иногда Сафиру казалось, что ему не хватит сил, чтобы идти дальше.
И всё же незадолго до полуночи он пересёк границу между Урдисабаном и Лиам-Сабеем. Об этом свидетельствовала заброшенная застава: деревянная казарма с высаженными рамами и дверью, обнесённая частоколом, в котором не хватало больше половины столбов. Сафир переночевал в ней, а наутро двинулся дальше. Ему попались ещё три поваленных ураганом дерева, но два из них упали в сторону от дороги, так что почти никаких задержек в пути не было. Вскоре Сафир пришёл в какую-то деревню. Была ночь, и он свёл в каком-то доме коня, чтобы добраться до Тальбона. Идти дальше пешком он был уже не в силах. Ноги и спина казались чужими, а до столицы оставалось ещё много миль.
После этого несколько суток прошли в полуголодной гонке на запад, а затем Сафирвъехал в город под названием Виамар, управитель которого знал его в лицо. Явившись к ратуше, юноша потребовал у стражников сообщить о нём лорду Маневалю. Воины оглядели его с сомнением, но послали наверх слугу. Через некоторое время на крыльце показался Маневаль в сопровождении двух телохранителей. Всмотревшись в лицо Сафира, он всплеснул руками и воскликнул:
— О, всесильные боги! Лорд Маград, что с вами⁈
— Позвольте, я объясню не здесь, — отозвался Сафир. — Дело чрезвычайной важности!
Маневаль испуганно поглядел на него, затем кивнул и сказал:
— Разумеется, прошу за мной!
Пока они поднимались на второй этаж, где находились покои управителя, Маневаль распорядился принести ужин, вино и одежду для Сафира.
— И прикажите приготовить ванну, умоляю! — воскликнул Сафир. — Я не мылся несколько дней, так что сам себе противен. Оскорблять же вас своим видом и вовсе непозволительно.
— Конечно, великие боги, как я сам не подумал! — Маневаль тут же подозвал слугу и отдал нужное распоряжение. — Говорите же, что случилось! — сказал он, когда они с Сафиром оказались в покоях Маневаля, и дверь закрылась за ними. — Как вы попали в такое бедственное положение?
— Императрица мертва, — сказал Сафир прямо. — Убита уримашскими пиратами.
Управитель всплеснул руками, тяжело опустился в кресло и, подняв глаза на Сафира, сказал:
— Прошу вас, лорд Маград, рассказывайте!
И Сафир, расположившись напротив Маневаля, обстоятельно поведал историю морской погони, битвы, а также своих пленения и бегства.
— Как странно, — сказал Маневаль, когда юноша закончил, — что пираты пощадили только вас. Было бы логичней, если бы они решили потребовать выкуп за императрицу Флабрию. И вообще, её смерть кажется мне бессмысленной, — он пожал плечами. — Не может быть, чтобы она или её служанка вынудили уримашей расправиться с ними.
— Меня тоже удивили слова юнги, — признался Сафир. — Но зачем ему лгать? Впрочем, я до сих пор не понял даже, зачем он помог мне.