***
Мы долго разговаривали, Арий оказался, прекрасным собеседником, он быстро, прознал, что я замерзла. Принес из шатра теплый коричневый, в белую клеточку плед, где-то по дороге назад раздобыл бутылку дикого вина и две глиняные кружки. Сидели мы в обнимку, казалось, что рядом со мной не молодой мужчина, а мудрый дракон, казалось ему ничего не нужно кроме подобных разговоров, и спокойствия. Да, скорее всего это и привлекло меня, еще до поездки мне казалось, что он просто интересный педагог, с хорошим чувством юмора и отсутствием такта – сейчас же, пожив с ним бок о бок, достаточно долгое время, я поняла насколько глубокая у него душа, насколько сильным и чистым остался Арий.
-Марси,-начал дракон-мне много лет,-да он определенно читает мои мысли-но возраст моего тела и души не намного старше твоего, ты как маг это прекрасно знаешь. А что говорить о состоянии этой самой души-все зависит лишь от жизни, которую ты проживаешь. А будешь ли ты улыбаться после трудностей - только твой выбор.
-Да, ты прав, но есть такие трудности после которых невозможно выкарабкаться самому. Нужна рука помощи, или хотя бы веревка…
-Тебя что-то на мрачные мысли потянуло,-он подозрительно посмотрел на меня.
Я рассмеялась, осознав какую глупость только, что сморозила и, отсмеявшись, пояснила:
-Меня потянуло на философию, вместо руки - веревка и с помощью нее можно выбраться.
-Да, но только в том случаи, если эта веревка к чему-то или к кому-то привязана.
-А тебя похоже на излишний героизм потянуло, если этот кто-то весит меньше попавшегося в беду – оба останутся в яме.
-А может это пропасть?
-А возможно это река, водоворот, болото… это может быть все что угодно! Но суть остается та же – один человек может гораздо меньше чем два.
-Да, еще можно порассуждать о сломанных душах, которые вполне могут сами захватить часть страны, но это так лирическое отступление, все равно эти люди способны на все кроме излечивания от хандры под названием «застревание в каком-то месте».
-Ну, вы чего сидите? Пойдемте к кострам, а то все самое интересное пропустите!-я даже не заметила как к нам подобрался Иосиф, вот же неугомонный старичок! А ведь не скажешь, что мертвый.
Мы поднялись с земли, вещи исчезли, хорошо профессору – прекрасный маг телепортатор, а мне до такого уровня еще учиться, и учиться.
Чем ближе мы подходили к кострам, тем отчетливее и громче была музыка, везде начали появляться рыжеватые искры, алые цветы:
-Огонь у племени это самое священная из стихий,-чуть наклонившись ко мне объяснил Арий.
Музыка была необычная, совершенно не похожая на музыку моей родины или музыку, что звучала в академии. Здесь играли на барабанах, трясли трещотки, стучали в медные тарелки. И пусть эта музыка была далека от моего понимания, но дракон легко закружил меня в танце, он дал почувствовать, что такое дикая свобода, что такое добровольное подчинение в танце.
Раз, два, три – оборот, отхожу от него на три шага, хлопок, оборот, подхожу раз, два, три – хлопок. Мы то отдалялись, то приближались друг к другу, наши руки сплетались словно змеи, он кружил – замирал, он отталкивал – вновь притягивал. Это была смесь чего-то первобытного и не забываемого, возможно для остальных это и были обыкновенные танцы – для нас это было, что-то новое. Первый танец. Танец истинной пары. Танец, в котором мы начинали понимать друг друга, танец в котором пролетали самые счастливые и самые грустные моменты наших жизней.
И вот – последний удар барабана, музыка стихла. Мы стоим плотно прижавшись друг другу. Никто давно не танцует, все смотрят на нас. И вот тот момент, момент ради которого мы и танцевали – души сплетаются воедино и дракон шепчет:
-Истинная. Моя. Никому не отдам.
И этот шепот разлетается по всем горам. Дракон дал клятву. Дракон признал. Свидетели здесь.
«А ты? А ты, что скажешь истинная? Что скажешь человечка?»-так и шептали горы.
-Истинный – пусть я и не до конца понимаю значения этого слова. Мой. Никому не отдам, но если сам захочешь уйти – отпущу…
Да и это было правильно. Правильные слова слетели с губ, и глаза в глаза, и овации…
О, как прекрасен этот миг,
Когда души не рвется крик,
Когда мне хочется лишь петь,
Когда не страшно мне сгореть.