Что это, если не способ ведения войны против врагов, чьи средства существования и выживания мы предварительно уничтожили - с помощью урановых боеголовок и запрещенного оружия вроде белого фосфора; с помощью высотных бомбардировок основных инфраструктур; с помощью коктейля из раковых химических веществ, которые оседают в почве и наполняют воздух; токсичной пыли в руинах разрушенных городов; загрязнения от сжигания углеводородов?
А что можно сказать о бомбах? Существуют ли в последней четверти двадцатого века типы бомб, к которым гражданское население не подвергались? Обычные слепые бомбы, переоборудованные центральными инерциальными системами в хвосте; крылатые ракеты со встроенными инфракрасными системами поиска голов; электронные бомбы, призванные парализовать электронные нервные центры противника; бомбы, которые взрываются в городах, испуская лучи энергии, подобные молниям; другие электронные бомбы, которые, не будучи смертельными, обжигают своих жертв и повышают температуру их кожи; термобарические бомбы, выпускающие стены огня, поглощающие весь кислород из окружающего пространства, убивающие ударными волнами, удушающие почти все, что дышит; кассетные бомбы, опустошающие гражданское население, когда они распадаются в воздухе, рассеивая мини-боеприпасы, предназначенные для взрыва при контакте, на огромных территориях; множество бомб, абсурдных демонстраций несметной разрушительной силы - словом, экоцид.
В таких условиях неудивительно, что те, кто может, те, кто выжил в этом аду, спасаются бегством и ищут убежища в любом уголке мира, где их жизнь может быть спасена.
Такая война на истощение, методично просчитанная, запрограммированная и реализованная с помощью новых методов, - это война против самих идей мо-бильности, циркуляции и скорости, в то время как век, в который мы живем, - это век ве-локальности, ускорения, растущей абстракции и алгоритмов. Более того, объектами такой войны становятся отнюдь не отдельные тела, а огромные массы человечества, признанные никчемными и ненужными, каждый орган которых должен быть специально выведен из строя таким образом, чтобы это отразилось на последующих поколениях - глаза, носы, рты, уши, языки, кожа, кости, легкие, кишечник, кровь, руки, Ноги, все эти искалеченные люди, паралитики и выжившие, все эти легочные заболевания вроде пневмокониоза, все эти следы урана на волосах, тысячи случаев рака, абортов, пороков развития плода, врожденных дефектов, разрывов грудной клетки, дисфункций нервной системы - все это свидетельствует о страшном опустошении.
Все вышеперечисленное, стоит повторить, относится к нынешней практике удаленной пограничной политики, осуществляемой издалека, во имя свободы и безопасности. Эта борьба, ведущаяся против некоторых нежелательных лиц, превращая их в куски человеческой плоти, разворачивается в глобальном масштабе. Она находится на грани того, чтобы определить время, в котором мы живем.
Часто эта битва либо предшествует, либо сопровождает, либо завершает кампании, которые происходят среди нас или у наших дверей - а именно, отслеживание тех тел, которые совершили ошибку, переместившись. Движение, между прочим, это - сама суть человеческих тел, но предполагается, что эти тела незаконно проникли в определенные пространства и места, где их никогда не должно было быть - места, которые они теперь загрязняют одним своим присутствием и из которых они должны быть изгнаны.
Как считает философ Эльза Дорлин, эта форма насилия нацеливается на добычу. Она напоминает великие охоты прошлых лет, охоту на лис и капкан и их соответствующие методы - поиск, преследование и заманивание в ловушку, прежде чем загнать добычу в точку, где ее окружают, ловят или убивают с помощью лисьих и кровяных гончих.
Но она также относится к долгой истории охоты на людей. Грегуар Шамаю изучил способы их проведения в своей книге Manhunts. Объекты охоты всегда примерно одни и те же - рабы-мароны, краснокожие индейцы, чернокожие, евреи, лица без гражданства, бедные и, в последнее время, бездомные. Эти охоты направлены на одушевленные, живые тела, тела подвижные, беглые, наделенные присутствием и интенсивностью, но отмеченные и подвергнутые остракизму до такой степени, что они больше не воспринимаются как тела из плоти и крови, подобные нашим собственным. Более того, эта охота разворачивается в тот момент, когда ускорение технологий не имеет никаких признаков ослабления, создавая сегментированную планету с множеством скоростей.