В них можно найти единственную истину или решить, что хорошо, а что плохо.
Главным следствием этого очевидного крушения базовых основ. Знание и познание - это невозможность подотчетности, радиальная невозможность, в которой мы все чаще оказываемся, определяя, что истинно, а что ложно, что правильно, а что неправильно, и, по сути, отказ от самих этих категорий. Неудивительно, что чистое насилие снова на повестке дня и с готовностью принимается всеми сторонами как окончательный арбитр всех и каждого разногласия.
Это состояние эпистемического устаревания и неопределенности само по себе является следствием или усугубляется чрезмерной зависимостью позднего капитализма от способов производства знания, которые принимают за факты только то, что можно измерить и подвергнуть экспериментам. Тенденция к неуклонному обеднению реального только усилилась во второй половине двадцатого века и в первом десятилетии двадцать первого. Она достигла такой степени, что сегодня знание все чаще определяется как знание для рынка. Рынок, в свою очередь, все больше переосмысливается как основной механизм подтверждения истины. Поскольку рынки сами по себе все больше превращаются в алгоритмические структуры и технологии, единственное полезное знание сегодня должно быть алгоритмическим. Вместо реальных человеческих существ с телом, историей и плотью на первый план выходят большие данные и статистические выводы, которые в основном получаются из вычислений.
Как объясняет Маттео Пасквинелли, алгоритмический разум - это форма ratio- nality, конечной целью которой является понимание огромных объемов данных в соответствии с определенным вектором, регистрация возникающих свойств и прогнозирование тенденций. В определенной степени общество метаданных, по мнению Пасквинелли, характеризуется "накоплением информации об информации". Алгоритмы в основном добывают метаданные с целью измерения и прогнозирования, установления моделей поведения, обнаружения аномалий и распознавания врага. Враг создается как реальность с помощью статистики, моделирования и математики.
Власть, таким образом, все больше сводится к выявлению закономерностей или связей в случайных данных, в условиях, когда противопоставление между информацией и знанием, знанием и данными, данными и образом, мышлением и зрением, похоже, рушится. Вычислительная и алгоритмическая логика теперь находится в самом источнике общего восприятия. В результате смешения знаний, вычислений и рынков презрение распространилось на всех, кому нечего продать и нечего купить, или на все, что нельзя купить и продать. Просветительское понятие рационального суб-.
Объект, способный к обдумыванию и выбору, постепенно заменяется сознательно обдумывающим и выбирающим потребителем. Чем больше реальное лишается очарования, тем больше люди жаждут очарования. В то же время мы наблюдаем потерю авторитета устоявшихся форм создания доказательств, растущее пренебрежение к научной экспертизе и сведение этой экспертизы к цифрам и кодам, что приводит в замешательство соответствующие формы подотчетности. Как мы можем знать в условиях неопределенности?
Причина в том, что сама концепция доказательств была дискредитирована, что привело в замешательство связанные с ней формы подотчетности, поскольку без той или иной формы доказательств подотчетность невозможна. Вопрос о том, как нам добраться до реальности реальности, сейчас находится в центре общественных дебатов, что недавно было проиллюстрировано понятием постфакта. Главным примером "мира постфактум" является, пожалуй, сама демократия. У демократии нет будущего в мире без фактов или в мире без доказательств, то есть способности к учету. Такой мир, по определению, враждебен самой идее разума и свободы.
Демократия после финансиализации
Позвольте мне теперь перейти ко второму ряду наблюдений, касающихся будущего демократии - на этот раз в связи с трансформациями позднего капитализма. Никому не поможет легкое - и в конечном счете контрпродуктивное - отрицание капитализма как такового. Однако все труднее отрицать, что логика эскалации, заложенная в самой структуре глобального капитализма, сегодня работает на полную катушку, почти безудержно.