— Но Вы, господин генерал, здесь и сейчас можете потребовать от меня капитуляции, не так ли?
— Мы с вами не простые солдаты, господин адмирал, мы военачальники высокого ранга. Мы уже постигли, что иногда тактическая победа приводит к стратегическому поражению. Пора прекращать войны между нашими империями, поскольку от них выигрывают совсем другие державы, а на нашу долю остаются только смерть и разорение.
— Хорошо же! Могу ли я обратиться к Вам с просьбой, благородный военачальник?
— Всё что в моих силах будет исполнено.
— Вы великодушно предложили мне оружие. Я хочу попросить ещё и двигатель, чтобы я мог его предъявить своему повелителю. Я правильно понял, что Россия намерена поставлять оружие и моторные экипажи Османской империи?
— Совершенно верно. А ещё Россия может начать строить в Турции железную дорогу, подобную той, что построена от Петербурга до Царского Села. Кстати такая же дорога теперь строится между старой и новой столицами.
— Двигатели будет в автобусе, на котором вы уже ездили, и в тракторе. Я, от имени государя императора и от себя лично, дарю их вашей державе. — сказал я. Этот вопрос мы с Александром Васильевичем уже обсудили — Подобные автомобили и трактора продаются в страны Европы, и насколько я знаю, кое-где в Англии и Франции начали производиться их подобия.
— Кроме того, двигатель будет на разъездном катере, который вы тоже получите. — добавил каперанг.
Турецкие офицеры были довольны: казалось бы, неминуемое унизительное поражение вдруг повернулось другой стороной и явилось немалой дипломатической победой. На один из фрегатов погрузили орудия в полной комплектации: с передками, ремкомплектом и полным боекомплектом. Туда же отправился ящики с казнозарядными ружьями и двадцать ящиков патронов. Капитан фрегата получил от своего адмирала и от Суворова пакеты для передачи высшему руководству, и взошел на борт. С канонерки на фрегат подали буксирный канат, поскольку штиль так и продолжался, и канонерка повела своего более крупного водоплавающего собрата на выход, к морю. Там, в море фрегат дождётся вечернего бриза, и отправится сообщать своему правительству новость стратегического масштаба: русские не желают проливать турецкую кровь, наоборот, желают сотрудничать, а в доказательство мирных намерений дарят образцы новейшего оружия. Турецкая разведка, вне всякого сомнения, имеет сведения о нашем оружии, но вряд ли добралась до тщательно оберегаемых технологий. Во всяком случае, этого пока не получилось у англичан и французов, а уж у тех имеется масса добровольных и даже бескорыстных помощников.
Потом, как водится, была серия торжественных обедов и дружеских вечеринок, куда офицеры приглашали своих иностранных коллег. Для этой эпохи дело обычное: сегодня мы режемся не щадя ни своей, ни чужой крови и жизни, а завтра уже сидим за одним столом и поднимаем заздравные тосты. А послезавтра можем опять сойтись в бою…
Я на этих обедах и вечеринках пользовался немалым успехом, особенно среди артиллеристов, которых среди морских офицеров большинство. Младшие офицеры, разумеется, к гвардейскому полковнику не совались, ибо не по чину, зато старшие офицеры отрывались на полную катушку. Новейшие казнозарядные пушки, оптические прицелы, системы управления огнём, просто оптика — всё вызывало повышенный интерес. Я рассказывал обо всем, что не составляет тайны, а когда приближалась определённая грань, честно говорил: вот когда будет заключен союзный договор, добро пожаловать учиться в Россию. Мы создали в Перми, так сказать, поближе к главным орудийным заводам, Артиллерийскую Академию, вот туда и приглашаю.
С турками мне легко, потому что они, как и большинство восточных людей, в отличие от европейцев, умеют держать слово. А ещё они чистоплотные. Даже самый последний трюмный матрос моется каждый день, чего нет даже у генералов европейских армий — те поголовно вшивы, вонючи и блюдут только чистоту верхней одежды. Особенно пикантно смотрятся белоснежные кружева с ползущей вошью на грязной шее… Покойная императрица Екатерина была порядочной сволочью, но одно её деяние я одобряю абсолютно: она заставила иностранных послов перед посещением её дворца ходить в баню. Потом это требование спустилось на русское чиновничество, воспринявшее европейский уклад, иностранный офицеров в армии, и дело пошло: мода на мытьё с трудом, но стало пробиваться и в Европу.