— Вы в самом деле будьте поосторожнее, — впервые обратилась к нему Люба.
Толик Жарков заметно смутился и тут же решил, что ему пора уходить. Долго ждал, пока официантка обратила внимание на его призывные знаки, попросил счет и полез за кошельком.
— Какой еще счет? — проворчала официантка и, быстро пощелкав костяшками миниатюрных пластмассовых счетов, сообщила: — С вас одиннадцать рублей восемьдесят три копейки.
Толик внутренне ахнул, но вида не показал и, протянув двенадцать рублей, даже поблагодарил за хорошее обслуживание.
— Приходите еще, — буркнула в ответ официантка, тут же убирая со стола прибор Толика Жаркова.
— Приятного аппетита, — пожелал он девицам, с невольным отвращением косясь на чашки с водой. — Спасибо за компанию.
— Счастливо, — ответила Люба.
— Какая уж компания, — проворчала брюнетка.
И он пошел из зала, чувствуя спиной чей-то упорный и тяжелый взгляд. Он хотел оглянуться, но потом передумал, споткнулся у самого входа о сморщенный ковер и, уже сердитый, раздраженный сам на себя и на весь мир, быстро прошел мимо швейцара. В нише, где был лифт и междугородний телефон-автомат, по которому он собирался звонить домой, свет почему-то выключили, и он скорее почувствовал, чем увидел, притаившегося в ней человека…
— А я вас жду! — торопливо прошептали из угла, одновременно нажимая кнопку лифта. — Жду и караулю лифт. А сверху его все время кто-то вызывает…
Когда дверь лифта распахнулась, Толик Жарков, машинально пропустив ее впереди себя, шагнул следом и не успел лифт тронуться, как они качнулись друг к другу и замерли в восторженном ожидании следующих минут.
Толик плохо соображал и плохо помнил, как они оказались в номере. Здесь она торопливо прошептала ему, что у нее в запасе еще три минуты. И тут же они вновь бросились друг к другу, почти с физической болью ощущая родство и понимание, нежные и бесстыжие, какими не были еще никогда.
— Я знала, что встречу тебя, — шептала она чуть не плача. — Но почему теперь? Почему так поздно? Я как увидела тебя — я голову потеряла…
Она быстро и коротко отвечала сухими губами на его торопливые поцелуи, и Толик всерьез боялся, что может сейчас умереть.
— Я не хочу никуда идти. Не отпускай меня, о господи…
А уже через минуту она засобиралась на свою свадьбу.
— Не надо, — быстро шептала она. — Не провожай меня, ради бога. Они ведь тебя убьют, если увидят.
— Но как же ты? — встревоженно спрашивал он. — Как ты там все объяснишь?
— Я уже придумала, милый, — она тихо засмеялась. — Ведь крали же раньше невест и еще выкуп требовали, а я к ним без выкупа заявлюсь, вот и пусть радуются… Ведь правда же? Да, милый, какой у тебя здесь телефон?
Толик сказал, с отчаянием наблюдая за тем, как она готовится покинуть его.
— Я тебе потом позвоню, ага? А теперь я побежала….
Она порывисто обняла Толика Жаркова, прижалась к нему и вдруг глубоко всхлипнула.
— Что, что такое? — прошептал Толик.
— Это же с ума сойти! — приглушенно ответила она. — Понимаешь — сойти с ума?!
— Ты мне обязательно позвони, — горячо заговорил Толик. — Я не смогу без тебя, понимаешь?
— Молчи-и-и, — она рукой, пахнущей духами, быстро прикрыла его рот. — Не надо-о… Сейчас ничего не говори… Я побежала, милый…
Она, как-то странно цепляясь руками, медленно оторвалась от него, потом решительно пересекла комнату и стремительно проскользнула в дверь. Через мгновение Толику казалось, что никогда и никого в номере не было, все произошедшее или приснилось ему, как снится мальчику боевой конь и взрослому мужчине тихая комната с белым пятном от солнца в углу, или же пригрезилось после выпитой в ресторане водки…
С отчаянием и болью ждал он ее звонка, беспокоясь за нее, чувствуя себя несчастным человеком, случайно живущим на этой земле. Он забыл все: чертежи, родной город, знакомых подруг, он помнил и видел только одно — телефон на гостиничной тумбочке.
Она позвонила вечером следующего дня:
— Ну, как ты там, милый?
— Я не могу без тебя, — хрипло и глухо пробормотал он в трубку. — Совсем не могу-у!
— И я… Мне тяжело, — всхлипнули на другом конце провода.
— Когда же мы встретимся? — волнуясь от ее голоса, слез ее, закричал Толик.
— Я сейчас, — быстро прошептала она. — Я перезвоню, милый… Потом, ага?
Но она больше не позвонила.
Никогда…