— Видел я с окна как вы с ним сюда шли. А затем увидел, как полицейские идут за дом. А потом увидел как твоего дружка простолюдина уводят в наручниках, — выдаёт отец, — я только удивился, почему тебя отпустили.
— Меня… — ком в горле прервал мой ответ, я сглотнул и продолжил, — он взял вину на себя.
— Хах! — снова этот смешок, — как благородно, — констатирует отец, — будто он аристо, а не мы, правда?
Я ничего не отвечаю и лишь опускаю взгляд в пол.
— Ты что, расстроился что ли? — спрашивает отец.
— Он сядет в тюрьму из-за меня лет на десять, — я сокрушаюсь вслух.
Отец ничего не отвечает примерно с минуту, затем встаёт с кресла и подходит ко мне.
— Слушай, сынок, — начинает он, — я же тебе говорил, что не нужно тебе общаться с простолюдинами. Контактировать с ними очень опасно для аристо. Ты меня не послушал, теперь это послужит тебе жизненным уроком.
Он что, нотации читать ко мне подошёл? Я и сам уже всё прекрасно понял. Я был не прав. Я поступил опрометчиво и жёстко поплатился за это.
— Но дружбу я уважаю, — заявляет отец, чем заставляет меня поднять голову и с удивлением посмотреть на него, — в вакууме, — добавляет он, — в принципе, понятие дружбы, я имею ввиду. Будь у меня прежнее влияние, какое было тогда, лет пять назад, нам бы не составило никакого труда совершенно законно вытащить его из тюрьмы, но сейчас… — он делает драматическую паузу от которой у меня живот сводит, — сейчас я в силах, возможно, выбить ему камеру поприличнее. Но это ещё под большим вопросом, получится ли.
— Спасибо, отец, — я благодарю его и протягиваю руку.
Он смотрит на мою руку, думает, а затем, крепко пожимает её.
— Я сделаю всё, что от меня требуется, пап, — признаюсь я, — теперь я понимаю, насколько важно вернуть наш род на прежнее положение.
— Молодец, сынок, — произносит отец, поменяв суровый взгляд на снисходительный.
— А может и повыше, чем прежнее положение, — слегка улыбаюсь я.
— Ой, балда, — отец смеётся, — послезавтра мы увидим, на что ты способен, — он толкает меня в сторону кухни, — пошли обедать. Твоя мать уже заждалась нас.
— Хорошо, — я слегка посмеиваюсь в ответ и иду на кухню.
Гадкое чувство всё не покидает меня. Да и не отпустит оно меня до тех пор, пока я не вытащу друга из этой передряги. Но сейчас мне нужно сосредоточиться на другом. Очень скоро будет инициация, от которой зависит слишком многое.
В дверях мы встречаем тётю Клаву, которая накрыла на стол и уже собирается уходить. Всё по правилам аристо.
— Здравствуйте, тётя Клава, — я приветствую её и делаю шаг в сторону, чтобы пропустить её.
— Привет, Илюша, — мягко протягивает она и проходит вперёд, — приятного аппетита вам, — бабуля обращается к нам обоим.
— Спасибо, — мы отвечаем одновременно с отцом и проходим на кухню.
— Илюша! — мама встречает меня с доброй улыбкой на лице и обнимает меня, — ну как всё прошло сегодня?
Я смотрю на отца, который, как всегда, очень серьёзен. Он грузно садится на стул и пододвигается, не смотря в нашу сторону.
— Хотелось бы лучше, — я не вру, но и не отвечаю, что всё печально.
Не хочу расстраивать маму. Она так добра ко мне. Она любит меня всей душой и сердцем. Я это прекрасно вижу и чувствую.
— Ну ничего, родной, ничего, — приговаривает она, — всё будет хорошо. Не сошёлся свет клином на этих тренировках.
Бам! Раздаётся стук, оглушающий всех в комнате.
Я оборачиваюсь и вижу отца, который с укором смотрит на мать. Он держит сжатый кулак, только что стукнувший столешницу. Видимо, ему очень не понравилось выражение мамы о моих тренировках.
— Екатерина! — он обращается к маме непривычно официально, — ты опять за своё?
Мама ничего ему не отвечает и только отводит виноватый взгляд, а затем, обращается ко мне.
— Ну всё, садись, кушай. А то еда стынет, — она садится рядом с нами.
В воздухе повисает гулкая тишина. Отец начинает есть первым и я решаю последовать его примеру.
Мама пытается вставить обыденные фразы, чтобы разрядить обстановку с отцом, но отец лишь мычит и не отрывается от еды. Он есть по армейски быстро и также быстро выходит из кухни.
— Куда это он? — отрываю взгляд от еды и перевожу на маму.
— Может дрова рубить, может спать, — она пожимает плечами, — он так стресс снимает. Не обижайся на него. Я за столько лет уже привыкла давно к его поведению, — мама снова поглаживает меня за ухо.
У неё такая привычка с моего детства осталась что ли? Или она вот таким образом снимает свой стресс? У каждого свой способ.