Сколько еще сюрпризов вылезет наружу!
Соня — не сестра Алины. Значит, они не единокровные сестры по матери, а сводные, мгновенно расставляет приоритеты внутренний голос.
— Почему ты молчала?
— Я не думала, что это важно! К тому же ты Соне денег даешь, оплатил долги, дал денег на учебу… Вдруг ты бы не захотел заботиться о чужой девочке? — резонно разложила свои мотивы Алина.
— Теперь ясно, почему Марина оставила дом только тебе.
— Мама оставила дом мне, но я по доброй памяти пропишу в нем Соню, пусть живет! — пожала плечами Алина.
— Соня знает об этом? — трясу папкой.
— Нет, она не знает! И никогда не узнает! Она не должна знать, что настоящий папаша срок мотал и отказался от нее, что она была для него лишь средством подцепить на крючок глупую дамочку с деньгами.
— Ты была мала в это время. Откуда такие подробности знаешь!
— Мама много откровенничала, — буркает Алина. — Хорошо, хоть с Соней о многом не болтала, всегда держала ее в стороне.
— И ты молчала.
— Прости. Но я надеюсь, что это ничего не меняет? Или меняет? Если ты не хочешь содержать Соню, платить за ее учебу, я пойму, постараюсь выделить финансы. Будет сложно, конечно, потому что я еще не работаю…
— Перестань, — останавливаю ее бурную речь. — Все остается по-прежнему. Я не перестану помогать вам, девочки. А теперь бери все необходимое и поехали к юристу.
Мы собрались и посетили контору, оформили все должным образом. Вопреки заверениям Алины, что она сама справится, я провел с ней время, проследил, чтобы Лина оформила все должным образом, лишь потом с головой окунулся в свою работу.
Но несмотря на сильную занятость, меня что-то грызло изнутри. Что не давало покоя…
Я игнорировал эти звоночки, но они все равно не давали мне расслабиться. На душе был дискомфорт. Я не мог понять, что именно меня тревожит, пока на пороге моего офиса поздним вечером не появилась заплаканная Алина.
— Алина? Что ты здесь делаешь? Уже довольно поздно!
— Не могла до тебя дозвониться!
Хлопаю себя по карману джинсов. Пустота.
— Прости, телефон, наверное, в комнате для переговоров оставил. Что-то случилось?
— Соня пропала!
Вскакиваю. Мгновенно приободрился.
— Что значит пропала? Лина!
Дочь падает в кресло и начинает реветь, показывает мне какую-то скомканную бумажку.
— После того, как ты мы с тобой приехали домой, мне позвонил друг. Предложил сходить на собеседование. Работа менеджером… Я пошла в несколько мест. Когда вернулась, обнаружила на столе вот это! Записку от Сони!
Я подхожу к Алине и забираю бумажку.
«Я все слышала и решила уйти. Теперь я никому не буду мешать. Прощай!»
— Что за?!..
Черт! Неужели Соня слышала наш разговор с Алиной?! Неужели в то время она оказалась дома и подслушала…
Алина заливается слезами, всхлипывает, а вот мне ее совсем не жаль сейчас.
Все мои мысли только о Соне, об этой хамоватой, но такой ранимой мартышке!
Каково ей было сидеть и слушать наш разговор?! Тихо-тихо, не давая знать о себе.
Алина еще сказала такую фразу, мол, мама много раз жалела, что согласилась взять Соню.
В любом возрасте больно было бы услышать такое о своих родителях.
Пусть Марина не родная мать, не мать по крови, но именно она растила Соню. Черт побери, я просто не представляю, какой хаос творится в мыслях Сони сейчас.
Ожидаемо, что она выкинет какой-нибудь фокус. Язык не повернется прочитать ей нотации об импульсивности.
Пусть творит все, что угодно, выплескивая боль.
Лишь бы себе не навредила! Вот с этим уже сложнее. В состоянии аффекта совсем не контролируешь ни слова, ни действия!
— Ты ей звонила? — встряхиваю Алину.
— Звонилааааа… Писала! Все без толку! Ее телефон остался в спальне. Она почти ничего не взяла из дома. Только немного вещей и разбила свою копилку! — захлебывается слезами. — Карточку, которую ты ей дал, порезала на кусочки и наши семейные фото выбросила в урну!
— Держи. Выпей воды! — всовываю стакан с прохладной жидкостью в пальцы дочери. — Успокойся… Подумай, куда она могла пойти? У кого остаться?
— Я не знаю! Не знаю! Я уже всех обзвонила, с кем она общалась. Томку, Катю.… Зарину! — ревет белугой. — Ничего! Может быть, пора в полицию?