Алина — моя родная дочь, а Соня не приходится мне совершенно никем. Но я решил взять шефство над обеими.
Алина, дочурка, была рада моему появлению, мы быстро нашли общий язык. Я не жалею на нее ни сил, ни времени. Я подарил дочке машину, даю денег на одежду и развлечения, оплачиваю учебу в универе, коммунальные счета и поездки…
Алина не отказывается от моей помощи, зовет меня «папуля», с удовольствием проводит время в моей компании.
Она приветливая и всегда мне рада, чего не скажешь о ее младшей сестре — Соне. Разница между сестрами всего два года, Алине двадцать один, Соне недавно исполнилось девятнадцать лет.
И это… ежик, настоящий кактус, а не девушка!
Она настроена ко мне враждебно, и я не могу понять причин такого отношения. Ведь я ее ни в чем не ущемляю, оплатил учебу в хорошем универе, даю денег на личные расходы…
Словом, я иду навстречу, как только может идти навстречу человек, оказавшийся в моей ситуации, а в ответ получаю лишь враждебные взгляды.
Хуже того, оскорбления!
Старым пнем меня еще никто не называл…
Старый? Да пожалуйста!
Виси на дереве, сколько тебе угодно.
Однако взгляд то и дело возвращается к упрямой девчонке, намагничиваясь на ее упругую, круглую попку в красных трусиках.
Кажется, Соня делает все, чтобы только меня позлить. Уверен, и трусы красные лишь для этой цели надела, а они действуют на меня, как тряпка на быка!
— А-а-а-а-ай!
Вниз летит, что ли?!
Черт! Ну не дурочка ли?!
Срываюсь с места, чтобы поймать строптивую малышку.
Она приземляется в аккурат на меня, разместив попку на груди. Мои ладони автоматически оказываются на ее узких бедрах. Круглые колени расставлены по обе стороны от моей головы.
Поза более чем фривольная, словно она оседлала меня и хочет сесть на лицо, чтобы…
Нужно думать не о том, кретин!
Однако роковая случайность заставила меня посмотреть на Соню другими глазами, глазами мужчины, который не прочь затащить в постель такой лакомый кусочек.
Очень лакомый… Она полностью в моем вкусе. Как некстати.
— Ты не ушиблась?
— Нет. Кажется, не ушиблась, — всхлипывает.
— Тогда вставай. Встать сможешь?
— Не знаю.
— Давай посмотрим. Приподними попу…
Всего лишь подсовываю ладони под полушария, подталкивая вверх, но как сильно этот невинный жест дружеской помощи глушит разумные мысли, приливая возбуждением к паху. Черт…
Вместо того, чтобы просто встать, Соня скользит попкой вниз, с моей груди, на пресс, а оттуда совсем недалеко от причинного места. Не могу же я так тупо спалиться и обнародовать внезапно, ни к месту возникшее мужское желание.
— Встань поживее! — говорю как можно строже, резким тоном. — Хватит по мне елозить!
— Пффф! Да больно надо! Зря ты под меня кинулся, я бы и сама справилась!
Несносная девчонка встает.
Видок у нее плачевный. В темно-русых волосах запутались желтые листья, которые совсем скоро облетят, на руках полно ссадин и заноз, даже на животе красуется глубокая, красная царапина. Вскочив, она убегает прочь, забыв, что платье задралось неприлично высоко.
— Ты остаешься дома! — кричу ей вслед.
Сажусь на сухой траве, стряхивая пыль с брюк.
— В таком виде я точно никуда не пойду!
— И платье на зад натяни! — добавляю неожиданно зло.
Натяни его как можно ниже, от греха подальше, добавляю мысленно.
Как оказалось, я сам к грехопадению невероятно близок, раскручивая фантазию.
Черт…. Когда в последний раз у меня был интим? Два-три дня назад?!
Надо срочно снять девушку и оторваться с ней в постели, чтобы не пялиться на молоденьких девочек, которые… срань господня, младше даже моей дочери.
Табу, мой друг. Намек понял?
В ответ тишина. Думаю, мой друг ничего не понял. Абсолютно. На своем стоит. Твердо. Этот скот вообще на редкость бессовестный и с большими аппетитами.
Соня
Доковыляла до дома кое-как, в зеркало взглянуть страшно — я словно половину сеновала измяла, собрала все занозы и ссадины. На длинную, окровавленную царапину на животе даже смотреть боюсь, она очень глубокая, и поднимается до самой груди.
Черт… Как можно было так влипнуть?
Во всем виноват Демьян. Если бы он не тиранил меня так усердно, ничего не случилось.
Тоже мне, папочка!
На вечеринку пойти не смогу. С трудом стягиваю с себя платье, принимаю душ, смывая размазанную косметику с лица и лак для волос с длинных локонов. Теперь нужно как-то обработать ссадины, но я до чертиков боюсь всего, что связано с медициной, даже вид простой перекиси и зеленки вызывает у меня сильный мандраж, до икоты.