— Хвала небесам, хвала небесам, — твердил Баркем, прижимая к себе принцессу и раскачиваясь взад-вперед.
Я выпрямилась, Нэймар забрал из моих дрожащих пальцев ключ и, быстрым движением отодвинув в сторону косу, открыл мой ошейник. Я смотрела на три кожаные полоски и четыре цепочки, лежащие у моих ног, и чувствовала, как во мне расправляется дар. Непередаваемое, ни с чем несравнимое ощущение.
Нэймар обнимал меня, зарывшись лицом мне в волосы, я прижималась к любимому и смотрела на мир, обретший новые краски. Я чувствовала яркий импульсивный дар мужа, магию Келиара, похожую на острый клинок, схожую с ней магию Седого эльфа. Теплый, похожий на раскидистое дерево дар Беро. Оберегающее, спокойное излучение Стержня. Йолла снова поразила меня величием своего дара, без ошейника он ощущался мной значительно полней. Сами ошейники казались черными холодными провалами, приближаться к которым не хотелось.
Беро привел принцессу в чувство, Баркем помог ей встать. За это время король Серох одним движением руки выгнал из тронного зала всех орков до единого. И, наконец, настало время для теплой семейной встречи. Принцы сгрудились вокруг сестры, поздравляли, радовались, королева Айше бросилась обнимать Нэймара, меня…
Много позже, после продолжительного застолья, когда мы рассказывали о своих приключениях, о Бербурге, а родственники Йоллы делились своими новостями, сияющая служанка отвела нас с мужем в приготовленные нам комнаты. Она пообещала вернуться самое больше через час и принести нам новую одежду, над которой в это время работали придворные портные.
— Да, это тебе не людской двор, — усмехнулся Нэймар, закрыв дверь за женщиной. Я рассмеялась и пошла осматривать предоставленные нам комнаты. В покоях, хвала небесам, обнаружилась ванная комната! Я мечтала о возможности вымыться с самого дня побега.
Уже через четверть часа я нежилась в горячей воде и душистой мыльной пене, а рядом на низком табурете сидел Нэймар и рассказывал все, что помнил со слов отца о Маллене. Но, оказалось, знал Нэймар немного и, пожав плечами, заметил, что они редко обсуждали гоблинов и их столицу. В дверь постучали, залаял устроившийся у входа Тирей. Муж вздохнул и пошел открывать.
Вернулась служанка и привела за собой еще двух гоблинов, — портниху и ее помощницу. Все три женщины, называя Нэймара не иначе как 'Ваше сиятельство досточтимый лорд Нэймар', раз сорок попросили прощения за 'недостаточное богатство нарядов' и сетовали на то, что у них было мало времени. Муж благодарил их от нашего имени за хлопоты, говорил, что не мог и рассчитывать на такую заботу Его Величества. Но, казалось, эти слова только больше расстраивали женщин. Когда я, завернувшись в огромное полотенце, вышла из ванной, застала поразительную картину. На кресле и стульях лежали два мужских костюма и три платья, сделанные по местной моде. Служанка смотрела на Нэймара расширившимися от испуга глазами и нервно теребила фартук, помощница портнихи, закусив губу, тихо плакала, а сама портниха в который раз повторяла одни и те же извинения. Все это притом, что муж был, как и я, удивлен и искренне благодарен. Мое появление не улучшило положения, даже наоборот, портниха стала больше сбиваться и заикаться. Ситуацию спасла появившаяся в дверях Йолла. Она, видимо, из коридора слышала разговор, потому что не спрашивала, в чем, собственно, дело.
— Госпожа Сейла, — ласковым голосом, играющим дополнительными чарующими нотками, сказала принцесса. — Все в порядке. Их сиятельства говорят то, что думают. Они благодарны за заботу, за Ваши труды.
Портниха расцвела и снова принялась извиняться. Минут через пять, когда Йолле удалось успокоить и выдворить женщин, мы получили объяснения этому странному поведению.
Оказывается, на следующий день после того, как Беро разгромил Бербург, людской посол и его супруга сделали срочный заказ малленским портным. Приняв его, похвалив качество исполнения, люди устроили королю Сероху скандал из-за 'неподобающей их положению простоты'. Понятно, что нужен был повод для скандала, для возможности отозвать посольство из Маллена. Но эту историю гильдия портных приняла уж очень близко к сердцу. А узнав, что нужно срочно пошить одежду для герцогини и герцога, то есть для особ, носящих людские титулы, не разбирались, о ком шла речь.