Заходил Келиар. Пытаться меня утешить он не стал. Его сердце, как и мое, переполняла скорбь. Ему, как и мне, нужно было утешение. И ничто не могло помочь ни ему, ни мне. Лорд подошел к сыну, провел тыльной стороной пальцев по щеке Нэймара… ласково и осторожно, словно боялся разбудить спящего. Отступил на шаг, обнял меня, надолго замер в этой позе… Его боль, его отчаяние смешивались с моими… Единые в горе… Выпустив меня из рук, молча сел у окна. Бледное, словно неживое лицо Келиара на фоне черного квадрата окна, отблески свечи на доспехах. Дракон, изображенный на нагруднике, казался живым… Вспомнила про кровь.
— Вы не ранены?
— Нет. Это была… не моя кровь, — выдавил в ответ Келиар. Подняв на меня полный боли взгляд, спросил: — Может, ты хочешь узнать, как это произошло?
— Прошу, не сейчас, — я отвернулась, закрыла глаза, сдерживая слезы. Лорд промолчал.
Мы недолго сидели вдвоем. Зашел Владыка, сделав знак Келиару, велел лорду уйти. Келиар не сопротивлялся, не возражал. Кажется, ему вообще все стало безразлично. Повелитель переставил стул от окна ближе к кровати, сел рядом со мной.
— Леди Мирэль… — начал он. Я посмотрела на подавленного, грустного лорда. Вдруг увидела перед собой не великого Владыку, а уставшего, измученного днями боев эльфа, испытавшего много горя за свои пять с лишним тысяч лет.
— Я виноват перед Вами, перед Келиаром, перед племянницами, перед… Пресветлым лордом Нэймаром, — каждое слово давалось лорду Эхдруиму с трудом, словно причиняло сильнейшую боль, застревало в горле. — Мне не загладить эту вину никогда.
— Не думаю, что Вы так уж виноваты, лорд Эхдруим, — мягко сказала я. Небо… Неужели я должна буду его утешать? За что мне это?
— Я был молод тогда. И чуть более самонадеян, чем должен был. Это меня, конечно, не оправдывает… — в голосе слышалось раскаяние. — Я совершил глупость, — поспорил с Великой. И плачу за это. Всю жизнь. Я надеялся, что после осенней истории, когда Она говорила с Вами, все закончится… Но, — он посмотрел на Нэймара. Закрыл глаза, помолчал, глубоко вздохнул. — Но мы оба с Ней ошиблись. Я знаю, Она пыталась защитить его. Но не все в Ее власти.
Владыка замолчал глядя на племянника. Утрата… таково было имя скорбящего эльфа, чей возраст я впервые ощутила так явно.
— Зачем Вы сказали мне это?
Я действительно не понимала. Зачем? Неужели он думал, что мне должно было стать легче от этих слов? Какое мне было дело до его спора? До его раскаяния?.. Владыка снова посмотрел на меня. Его взгляд отразил сострадание и какую-то решимость.
— Вам очень больно, — голос лорда звучал твердо. — Я могу заглушить боль. Оставить о нем только счастливые воспоминания и нежную грусть, а не разрывающую душу горечь потери.
Что-то заставило меня спросить:
— А чем за это заплатите Вы?
— Ничем, это просто магия, — небрежно поведя плечом, ответил Владыка.
— Вы могли бы сказать мне правду, — я вздохнула. — Я бы все равно не согласилась.
— Я догадывался, что Вы так ответите, — он встал и отошел к двери. Уже выходя, повернулся и добавил: — Если все же надумаете, приходите в любое время. Я буду рад сделать это для Вас.
Я не ответила. Мы оба знали, что я не воспользуюсь предложением. Владыка вышел, тихо прикрыл за собой дверь, пропустив в комнату прижимающегося к земле Тирея. Пес подошел ко мне, ткнулся мокрым носом в руку и, поскуливая, запрятался под кровать.
Рассвет. Постепенно светлело, солнечные лучи затмевали пламя свечей, серая в утренних сумерках природа обретала краски. Яркие и нестерпимо жизнерадостные лучи солнца проникали в окно и рисовали на стенах оранжево-розовые пятна.
— Мне очень жаль, — раздался рядом со мной красивый женский голос. Я повернулась. В лучах восходящего солнца стояла прекрасная золотоволосая женщина. Она была печальна и искренне сочувствовала мне.
— Я ничего не могла сделать, — добавила богиня, поглядывая то на меня, то на то призрачную фигуру Нэймара.
Я сдержанно кивнула. Мне было все равно, что Она скажет. Вернуть мне Нэймара Эрея не могла. Осознание Ее бессилия ранило, острой болью вонзилось в сердце. По щекам снова побежали слезы… Великая неожиданно сделала шаг ко мне, обняла. А когда богиня отстранилась, я заметила, что Она украдкой вытирала слезы. Мгновением позже золотоволосая женщина растворилась в утренних лучах.