***
Ты только себя послушай!
Я бы пошел за тобой куда угодно…
Даже босой…Даже простуженный…
И важным казалось лишь то, что я нужен тебе.
Под ногами листья желтые в грязных лужах,
Капли дождя маскируют боль…
Я хочу исчезнуть - легко и послушно,
Как любовь, придуманная тобой.
***
Он сжимал мне запястья и шею почти, как ты,
Только было больно.
Я пытался, как будто бы вытравить
Твой след во мне.
Я хотел задавить его звериной любовью
Мое помешательство на тебе.
Но пульсирует, сука, внутри
Недоступно и бесперебойно
Память о тебе - невидимая нить
Рвет сосуды! Знаешь, это больно…
Больно не дышать тобой, но дальше жить.
By Alisa Zimerman
https://pp.vk.me/c627930/v627930028/2af29/oohL2D8k1Ys.jpg
https://pp.vk.me/c616127/v616127707/a0e9/Y74RaN9kbbM.jpg
http://cs629320.vk.me/v629320687/1cd6e/3O6G38PRLZ4.jpg
========== Часть 1 ==========
«Как же ты мог? Как можно?» — Даня был сам не свой. Раньше он боялся, что у Никиты есть девушка, теперь же он не видел ничего плохого даже в том, если бы Никита оказался женат. «Но только не ЭТО, не постоянный парень». — Даня покинул вечеринку — шумную тематическую движуху, посвященную ежегодному осеннему балу.
«Маскарад, чёртов дьявольский маскарад», — парень посмотрел на маску, которую все еще сжимал в руке, и тут же перед глазами замелькали ядовитые воспоминания: Никита, его Никита в такой же точно маске — черной в венецианском стиле, закрывающей лишь глаза; он целовал парня нежно так, собственнически, на виду у нескольких друзей, случайно оказавшихся с ними в курилке, и по какой-то роковой случайности Даня был в их числе.
Пьяный Ник забылся и в процессе разговора поцеловал своего друга, с которым пришел на праздник. Он понял, что спалился почти сразу, еще не заметив липких взглядов окружающих. Но Зацепин не растерялся, а в присущей только ему невозмутимой манере произнес:
— Все, это — МОЙ Паша. Паша, это — все, — вот так просто и буднично, будто сообщил, что «Абонент вне зоны действия сети».
Они ушли, а народ продолжил курить особо не удивленный новостью, потому что, если быть честным, только слепой не догадывался, что Никита Зацепин — самый популярный парень на фармфакультете — гей.
— И что это было? — спросила Кира, сжимая между тонкими пальцами почти истлевшую сигарету. — Мы должны были поаплодировать?
— Просто он забыл, где находится, — спокойно ответил проницательный Даня и, не попрощавшись с подругой, пошел в противоположную от ресторана сторону.
— Дань! Польской! Ты куда? А куртка?
Но Даня уже не слышал. У него не осталось сил выносить всё это. Вечер, предназначенный сблизить их, лишь сделал мечту Дани о Никите еще более несбыточной.
«Вот теперь поистине „Пиздец“, такой хрестоматийный, фактически-обусловленный», — Данины шансы обнулились с тем поцелуем, все надежды пошли на хуй от трех безобидных слов: «Это МОЙ Паша». Сигарет тоже не оказалось, они остались в кармане пальто, все еще висевшего в гардеробе ресторана, где факультет праздновал осенний бал. Да, это был конкретный питерский октябрь, а Даня шел вдоль дороги в одной рубашке, да еще и без сигарет.
— Сука, ненавижу тебя, мудак.
Он прошел несколько кварталов, прежде чем додумался поймать попутку. Хорошо, что пара «пятисошек» завалялась в кармане джинсов.
***
«Мой Паша», — первая мысль ворвалась в больную голову, когда Даня открыл глаза. Горло болело, нос заложило — ночное шатание по промозглому Питеру не прошло даром.
— В универ вставать думаешь? — как всегда бодрый, будто под кокаином, сосед, с которым Даня снимал двушку на «Даля», заглянул в комнату.
— Нет…
Вадик зашел и, допивая чай из кружки, устроился на подоконнике.
— Что, так скверно погуляли?
— С чего ты взял?
— Ну, ты пришел домой через пару часов, трезвый и злой, без пальто, кстати. Сейчас вот едва разговариваешь.
— Шерлок ты хренов. Лучше скажи, пальто не приносили?
— Нет.
— Ну и черт с ним. Оно мне все равно никогда не нравилось.
— То есть, все-таки, в универ не пойдешь?
— Сказал же «нет».
— Даже на итог по фармЕ?
— А он сегодня?
— Да.
— Fuck…
— Вставай. Чайник горячий. Пей кофе и приходи хотя бы ко второй паре.
========== Часть 2 ==========
Итог прошел. Даня выжил, хоть и чувствовал себя отвратительно. Комп выдал восемьдесят процентов по тесту, поэтому, избежав устного собеседования, Даня пошел курить, предварительно купив стаканчик кофе в автомате. Перед глазами так и стояла длинная светлая челка, которую аккуратно убирали чужие пальцы с лица любимого. «Мой Паша» — сука, застрелиться, что ли? Снег медленно кружил, заметая белой пылью абстенирующее сознание. «Мой Паша», — как жить теперь с этим, Даня не знал.
— Есть сигарета? — знакомый голос вырвал из тоскливых мыслей.
Обладатель челки, единоличное право трогать которую Даня, как больной, мечтал получить, шел непосредственно к нему.
— Привет.
Даня не ответил, просто уставился на такого свежего, в отличие от себя, Никиту. Они никогда толком не общались. Ник был на два года старше и учился уже на третьем курсе, правда, на том же фармакологическом факультете.
— Так что, сигареты есть? — дальше курилки их разговоры никогда не заходили.
— Да… — Даня протянул раскрытую пачку и, пытаясь сделать безучастное лицо, выпустил струйку дыма. Внутри все сжалось и заколотилось, так случалось всегда, стоило Нику оказаться рядом. С самого первого раза, как только их взгляды встретились, и спустя почти два месяца их знакомства, Даня напарывался на состояние распахивающейся башки и вытекающей из ушей крови каждый раз, когда случайно улавливал его образ в радиусе своей досягаемости — к такому нельзя было привыкнуть, он не мог.
— Благодарю, — Никита достал сигарету из предложенной пачки. — Куда пропал вчера?
— Что? — неужели он заметил?
— Слушай, я знаю — мой вчерашний перфоманс произвел впечатление на многих, так что просто скажи как есть, ок? — Никита расценил уставший тон Дани как нежелание общаться.
— Не понял? — прозвучало грубовато.
— Ладно, не думал, что ты гомофоб, но все равно спасибо за сигарету, — сверкнув недобрым взглядом, Никита развернулся, чтобы уйти. Сделал шаг, но тут же повернулся снова.
— Зажигалку? — Даня знал, что у Ника никогда не оказывается с собой зажигалки. — У меня только спички, — он протянул обиженному коробок. — Я не гомофоб, если что.
Ник прикурил, все еще недоверчиво рассматривая Данила:
— Приятно слышать.
— Только все равно не пойму, зачем ты все это вчера устроил. «Мой Паша» — это же не помолвка была, просто тусовка.
Ник явно не ожидал такого откровенного вопроса от малознакомого первокурсника, но все-таки ответил:
— Не знаю, так получилось… Я напился, дал маху. А потом увидел офигевшие взгляды и решил, «а почему, собственно, нет»? Зато ни у кого больше не будет вопросов, я ведь в курсе всех этих сплетен, вообще-то.
— Да все и так знали, если что…
— Серьезно?
— Чес слово.
Отправив окурок в урну, Даня собрался уходить:
— В любом случае поздравляю, — он уже направился к выходу из курилки, когда услышал:
— Пальто не хочешь забрать?
— А оно у тебя?
— Ага, — блондин догнал Даню и опередил его. — В машине, пойдем.
Сердце билось как загнанное, пока они шли на парковку, которая находилась у главного входа в универ.
— Мы уходили вчера с Пашей последние, и бармен сказал, что кто-то из наших забыл вещи. — Ты прости, но пришлось проверить карманы, чтобы понять чье оно. — Там студенческий твой был.