— Но как ты вообще понял?
— Ему позвонили вчера, неизвестный номер. Я с дури ответил, и трубку на том конце повесили.
— И что, ты из-за этого так всполошился? — депрессивный вид «друга» доводил Даню до собачьей тоски в сердце. Он первый раз видел Ника таким подавленным, это угнетало, потому что видеть обреченность в глазах самых сильных реально пугает. Даня должен был радоваться, понимая, что измена Паши только сыграет на руку. Но он готов был отказаться от такой подачки судьбы, лишь бы Ник снова улыбался. — Это же ничего не значит, просто какой-то звонок. Может номером ошиблись?
— Нет. Я чувствую, что-то не так. И он изменился в последнее время. Дерганый стал и телефон из рук не выпускает, по себе знаю — это плохой знак, а вчера еще звонок этот.
— И что ты хочешь там найти?
— Понятия не имею. Но если я прав, мы обязательно что-то найдем.
От этого «мы» перехватило дыхание, и Даня был уже готов на любые, самые невероятные глупости, лишь бы это «мы» из уст Никиты звучало чаще. Рубеж будет пересечен, у них появится общая тайна, и тогда между ними наступит подлинная связь.
***
Щелчок замка. Скрип паркета. Темнота коридора. Запах чужой жизни. Дане было не по себе. Если Никита имел хоть какое-то право появляться в этом месте, то Даня точно уж был здесь лишним. Это как подглядывать в замочную скважину — унизительно и жалко.
— Я на лестнице подожду.
— Нет, ты со мной. Ты обещал, — напряженное лицо Ника заставило поступиться принципами, уж слишком отчетливо на нем читались страх и боль.
«Куда я без тебя», — Даня переступил порог чужого дома.
Ник зашел в комнату, он отлично ориентировался в темноте и включил лишь маленькое бра на стене.
Разобранная постель резанула глаз. Они трахались на ней. Ник трахался. Сколько раз за сколько лет? Сколько они вообще вместе? Перед глазами Дани против воли поплыли картинки. Стонущий Ник под парнем, которого Данил ненавидел всем сердцем. Стонущий Ник. Стонущий, голый, с растрепанными светлыми волосами, его Ник… Пока Никита, пытаясь не оставить следов, осматривал комнату, Даня незаметно коснулся подушки, поднял, понюхал. Стоны и крики в голове стали отчетливее, как и позы, в которых Ника имели. Член в штанах напрягся, от чего на душе стало совсем мерзко, и так захотелось спустить на эту подушку, на которой Даня отчетливо почувствовал два запаха: один — любимый, другой — чужой и ненавистный.
— Даня? — Ник бледнел на глазах, широко распахнув темные ресницы. Дане стало плохо, он отбросил подушку на место, не понимая, как объяснить то, зачем вообще взял ее.
— Я просто… я хотел.
Но Никита смотрел куда-то вниз, уже через мгновение он подошел и смахнул подушку на пол.
Даня вышел из ступора, ничего не понимая, проследил за пустым взглядом друга. На том месте, где мгновение назад покоилась та самая подушка, лежал использованный презерватив, банально завязанный в узел, с остатками спермы.
Ника качнуло.
— Тише, тише, — Даня первый раз коснулся его, аккуратно прислоняя к стене.
— Ты нашел то, что я искал, — Никита горько усмехнулся, а в глазах появились слезы, он достал из кармана свой яблочный гаджет и сфоткал улику.
— Может, это ваш, — Дане было противно, но он должен был это сказать.
— Я никогда… Никогда так не делаю. Это не моё. А если не моё, значит его… Господи… — он закрыл лицо руками, больше не в силах смотреть на ЭТО.
— Ты точно уверен?
— Даня, твою мать! Конечно, я уверен. Паша — пассив, гондоны — моя забота.
Парень явно не ожидал такого откровения, он вообще искренне думал, что они ничего не найдут. А сейчас выходило, что Даню насильно затащили в постель с тремя геями: Ником, Пашей и неизвестным — с плохой манерой разбрасывать использованные резинки.
***
— Прости, Дань. Я наорал на тебя, и за подробности все эти мерзкие — тоже прости.
— О чем ты вообще? Я не в обиде.
Они шли по улице. Было холодно, и Никита был в тонкой куртке — привык всегда в машине ездить, а тут все поломалось — и машина, и жизнь, да еще и куртку осеннюю надел в мороз.
— Ты замерзнешь, я такси вызову.
Ник будто бы не слышал, он копался в телефоне, а потом неожиданно посмотрел на Даню и сказал:
— Я отправил.
— Что отправил? — не понял Даня.
— Гондон.
— В смысле фото?
— Ну не сам же.
— Ему?
— Да.
— Зачем?
— А давай напьемся, Дань. Пошло все к черту, — Ник зашагал быстро, шел и будто бы разговаривал сам с собой.
— Ты не должен делать преждевременных выводов, может, все это большая ошибка. Может, это вообще не его? — Даня поторопился догнать друга.
— Нет, такие подарочки друзья, которым дали хату покувыркаться, не оставляют. На это способен только хозяин квартиры.
— Абсурд, как ты можешь быть уверен? Нашел аргумент: «Друзья, видите ли, такое не оставляют». Пьяные и не такое могут оставить.
— Ты не знаешь Пашу. Он в своем доме грязи не позволит.
— Очнись! Он уже позволил!
Ник остановился, как вкопанный, его вдруг осенило:
— Значит, он ему не чужой… Он бы не привел домой малознакомого…
— Блядь, зачем я это сказал?
— Все ты правильно сказал.
— Ни хрена здесь правильного нет. Ты не заслужил этого, — Даня осекся, потому что Ник сейчас смотрел прямо на него, совсем потерянный и беззащитный.
— Зачем он это сделал, Дань? В нашей постели… — у него плохо получалось скрывать слезы.
Даня не выдержал:
— Иди сюда, — он притянул Никиту за плечи, и что было сил прижал к себе.
— Давай напьемся, Дань. Мне нужно.
— Я вызову такси. Ты совсем замерз.
____________________________________________________________________
* Микробиология
========== Часть 5 ==========
Ночь в каком-то баре. Исповедь, которой лучше никогда не знать. Душа у Дани болела, и не просто болела, это был ад на Земле. Самым сложным было слушать о том, как сильно Ник любит этого предателя, и что так больно ему еще никто не делал.
Выстраивались гипотезы о загадочной личности любовника, а от мысли, что это могла быть любовница, Никиту на хрен скрутило, и Даня был вынужден вызвать такси.
Проснулся утром на полу своей квартиры. Спина затекла, как и руки, и ноги. Кровать пуста, а ведь в ней вроде как кто-то был.
Этот кто-то сидел на кухне и курил на подоконнике, когда Даня зашел поставить чайник.
— А я думал, мне приснилось, что ты остался.
— Прости, тебе пришлось на полу спать. Ты со мной прям, как с девушкой.
— С девушкой я бы лег рядом, — Даня тут же душевно себя казнил за такой тупой ответ.
— Спасибо… Даже не знаю, как тебя за все благодарить.
— Ты уже сказал «Спасибо».
Две чашки кофе и пачка сигарет. Никита курит третью подряд, глядя в окно.
— И что делать теперь? В смысле: вот ты предан, раздавлен, нож в спине и всё такое и что дальше?
— Ничего, просто жить.
— Знаешь, а предательство не такая уж и болезненная штука, как все говорят.
— У тебя просто посттравматический шок. Через пару дней жди новую волну отчаяния.
Ник посмотрел так, будто его сейчас оскорбили.
— Слушай, прости. Нашел, чем утешить. Это все еще алкоголь во мне говорит.
— Нет. Все нормально, это честно. Знаешь, Дань, ты для меня сделал больше, чем многие, с кем я дружу всю жизнь. Видимо, правду говорят: где-то убыло, где-то прибыло.
— Не пойми меня неправильно, мне нравится быть с тобой, но я бы выбрал оставаться для тебя просто парнем из курилки, лишь бы ты никогда не пережил того, что было вчера.
— Вот я и говорю, что-то теряем, что-то находим.
Даня следил за его движениями, он не мог поверить, что объект его первой и такой невыносимой любви сейчас сидел на кухне в этой съёмной квартирке, после проведенной вместе ночи, пусть и не так, как бы Дане мечталось. Но он был просто рад чувствовать Ника рядом, чувствовать его присутствие, доверие и благодарность; такой разбитый и уставший, но все-таки такой дорогой и желанный. Хотелось спасти его, только Даня не знал как.