- Милая, славная моя Аниша... - покачал головой Денак, - ты совершенно не умеешь врать.
Чем ласковее становился ее муж, тем больше гнева, горя и обиды накипало в ней. Аниша вскочила и выбежала из комнаты.
Однако тема не была закрыта. Еще через неделю Денак вновь заговорил об этом. Ведь ему было интересно, на ком он на самом деле женат, и ему уже давно стало ясно, что Аниша - дочь благородного человека, но он и предположить не мог всей правды.
- Скажи, твой отец был военным? - спросил он, придя со службы в мирном расположении духа и приняв немного спиртного за ужином.
Аниша только бросила на него взгляд, говоривший яснее всяких слов: "Ты ничего от меня не добьешься!"
- Ну не упрямься, дорогая, я никому не скажу, могу тебе поклясться, - уговаривал ее Денак.
- Я стою на своем, - упрямо ответила его жена.
Ну разве могла она открыться королевскому прокурору, пусть даже любящему ее? Ведь сама-то она его не любила и не доверяла нисколько.
Однажды утром, когда Денак уже ушел на службу, а Аниша все еще лежала в постели, предаваясь наполнявшей ее апатии и вечным печальным мыслям, вошла служанка и сказала непонятное, будто ее ожидает какая-то "госпожа". Что за госпожа и зачем она могла ей понадобиться, Аниша не представляла. Она быстро оделась с помощью служанки и последовала за ней в другое крыло дома, где никогда не бывала. Перед одной из дверей они остановились, и горничная осторожно постучала.
- Входите-входите, - послышался хриплый женский голос. Служанка пропустила Анишу и закрыла за ней дверь.
Комната поражала воображение. Её довольно богатое убранство с лихвой искупалось диким беспорядком и стоявшим столбом табачным дымом. На большой ярко-розовой кушетке возлежала худая пожилая дама в халате, которая всё время кряхтела и кашляла. Возле дивана стоял столик, весь уставленный бутылками, грязными бокалами и чашками. В некоторых лежали пучки тоже давно не мытых серебряных ложек, в некоторых - горки окурков и пепла. Анише очень захотелось зажать нос, но она сдержалась из вежливости.
- Здравствуйте, - сказала она робко. Поскольку "госпожа" принимала ее в этом доме и в таком виде, видимо, она была здесь кем-то вроде хозяйки.
- Ну здравствуйте, - одобрительно покачала седой головой дама и замолчала.
- Вы хотели меня видеть..? - полувопросительно-полуутвердительно произнесла Аниша. Дама снова покивала. - Простите, не имею чести знать, кто вы...
- Фемирония Оппельхан, - сказала госпожа и, помедлив, лениво добавила: - я подумала, что раз уж вы замужем за моим сыном, то нам стоит познакомиться.
"Сыном"! Вот все и разъяснилось! Хотя нет, постойте, ничего не ясно! Что же это получается? Денак прячет свою мать ото всех? Конечно, гордиться такой матерью довольно трудно, но какая бы она ни была, она остается матерью... Аниша никак не могла понять, чем вызвана такая медлительность речи ее свекрови: она оценивает ее или просто никак не может собраться с мыслями? Аниша не без укоризны покосилась на толпы бутылок, теснившихся на столике и под ним. Фемирония не заметила этого. Или же сделала вид, что не заметила.
- У вас с моим сыном все хорошо? - скрипучим голосом осведомилась она.
Аниша опустила голову, в надежде, что свекровь примет это за кивок. Видимо, так и произошло.
- Вот и хорошо, - покачала головой Фемирония, - вот и хорошо. Мир в семье - это так важно.
Затем она театрально вздохнула и принялась разглаживать складки на своем безнадежно измятом халате.
- Вы знаете, мы с сыном мало общаемся...
- Я заметила... - тихо сказала Аниша.
- Да, да, - скорбно кивнула свекровь. - Он у меня такой... интроверт! - было видно, что она с трудом подобрала слово и безмерно гордилась, что все-таки сумела это сделать. - Именно поэтому я и спросила, все ли у вас в порядке. Я его почти не вижу, он вечно на службе... у него ведь такая ответственная должность, однако же... как вы считаете, достойный ли это повод забывать о родной матери?
- Я не... - помотала головой Аниша.
- Вот и я говорю, - Фемирония снова горестно вздохнула. Кажется, она входила в роль. Ее невестка с ужасом следила за изменением голоса и выражения лица пожилой женщины, которая, кажется, нашла безответного, беззащитного слушателя и поспешила вылить на него все свои мысли, чувства и переживания. Непрошенная исповедь, перемежаемая бесконечными вздохами и попытками заплакать, приводившими Анишу в исступление, продолжалась не меньше полутора часов, к концу которых она уже пришла в такое состояние, что готова была упасть в обморок, лишь бы избавиться от общества новообретенной свекрови. В горестный рассказ органично вплетались воспоминания о бурной молодости (следы которой, видимо, до сих пор преследовали женщину), советы о том, как воспитывать мужа и вести хозяйство и еще великим множеством разнообразной "полезнейшей информации". Наконец Фемирония утомилась и позвала служанку, чтобы та принесла ей кофе, и почти тут же, не прощаясь с невесткой, уснула. Возблагодарив небеса, та ретировалась на свою половину дома. Но пытка была не окончена. После обеда снова появилась служанка.
- Пожалуйста, нет! - простонала Аниша, но горничная только сделала виноватое выражение лица и направилась в то крыло. Анише ничего не оставалось, как последовать за ней.
- Ах, дорогая, - пропела свекровь скрипуче, едва завидев любимую невестку. - Вы такая очаровательная девушка, я безмерно рада, что мой сын женился именно на вас! Я совершенно уверена, что мы подружимся!
Аниша закрыла глаза и страдальчески вздохнула.
- Вы знаете, - вновь заговорила Фемирония, - мне кажется, что давеча я немного сказала лишнего.
"Неужели?" - подумала Аниша, но промолчала.
- И я только надеюсь на ваше благоразумие, что вы из-за всего сказанного не передумаете рожать детей!
Аниша опешила. Такого поворота она не ожидала.
- Знаете, - продолжала свою мысль Фемирония, - ведь в воспитании и общении с детьми есть и много хорошего. Иногда они умеют быть ласковыми и благодарными, но я вам скажу, что вам очень повезет, если у вас будет хоть одна дочь. Ведь девочки, как известно, всегда больше привязаны к матери. Вы любите свою мать, я уверена.
- Она умерла, - тихо произнесла Аниша.
- О! - воскликнула свекровь. - Но до смерти вы ее несомненно любили! И знаете что? Отныне я буду вашей матерью. Да-да, решено! Называйте меня мамой! Приходите ко мне каждый день, рассказывайте все-все, мы станем лучшими подругами!
Аниша вздрогнула, услышав предложение о подобной замене.
- Простите, но я никогда не смогу называть вас мамой, - сказала она. - У меня была одна мама, и ее никто не сможет заменить.
Фемирония понимающе покивала головой, хотя и была обижена тем, что ее отвергли. Но она не могла позволить себе ссориться с единственным в этом доме человеком, который соглашался ее слушать.