- Скажи что-нибудь, - попросил Денак после долгой паузы, в течение которой она рассматривала стену за его спиной.
- Я очень устала, - прошептала Аниша.
Той ночью ей снились кошмары, которые, впрочем, были частыми гостями ее одинокого ложа. Но вот во время очередного страшного сна, в котором она бродила по совершенно пустому заброшенному, полуразрушенному городу, Аниша вскрикнула и проснулась. И обнаружила у своей постели мужа! Он стоял на коленях и смотрел на нее, облокотившись на край кровати.
- Что вы здесь делаете? - спросила она испуганно.
- Смотрю на тебя, - ответил Денак.
- Зачем?
- Не волнуйся, "насиловать" я тебя не собираюсь.
- Но зачем?
- Мне что, и посмотреть на тебя нельзя?
- Вы можете делать со мной все, что вам заблагорассудится, вы и сами это прекрасно знаете.
Денак схватил ее за плечи.
- Да что же это? - воскликнул он. - Почему же ты никак не поймешь? Ведь я делаю все, стараюсь как могу, Аниша! Да посмотри же на меня хоть раз без отвращения и страха!
Она отвернулась.
- Все, все бессмысленно, я бессилен, ты сводишь меня с ума... - прошептал Денак и ушел.
Он три дня не появлялся дома. Узнав об этом, Фемирония вновь начала проявлять активность, призвав к себе невестку и строго отчитав ее за то, что она долго не приходила, ведь лучшие подруги так не поступают.
В тот же вечер явился Денак. Он оброс щетиной и источал стойкий запах вина или еще чего-то покрепче.
Он действительно сходил с ума. Все эти дни он провел у Элины, но так и не смог предаться никакому пороку, кроме безудержного пьянства. Однако все было тщетно. И здесь зеленоглазая чертовка не выпускала его из своих тисков, он не находил облегчения ни в чем. В конце концов, Денак понял, что только одно из двух поможет ему: смерть или... нечто совершенно невозможное, о чем он боялся помыслить - если жена его вдруг полюбит. Умереть он не мог, потому что тогда единственное горячо любимое им существо будет ввергнуто в хаос и ужас. И он просто вернулся домой, полный решимости завоевать расположение Аниши любым способом. Но вот беда: он не знал, как это сделать. Ну, по крайней мере, для начала он мог помириться с матерью: как бы неприятно ему это ни было, все же безнадежно любить жену, которая его ненавидит, тяжелее.
На следующее утро, уже приобретя свой обычный аккуратный вид и приятный запах, он поднялся в покои матери. Она спала на своем розовом диване, поджав колени и громко храпя. Не без отвращения Денак разбудил ее, попросил одеться и позавтракать с ними.
Аниша была удивлена тем, как прилично может выглядеть ее свекровь, одетая в платье, умытая и причесанная. Правда, у нее тряслись руки и чувствовала она себя явно неловко, но была очевидно довольна тем, что находится в столовой. То, что Денак сделал это ради нее, было, пожалуй, мило с его стороны, но Аниша не была готова растрогаться и рассыпаться в благодарностях, ведь примирение с матерью шло не от его души.
Думая о том, чем еще можно повлиять на мнение жены, Денак часто вспоминал, как она сказала тогда "Вы можете делать со мной все, что вам заблагорассудится..." Он давно понял, что Анишу угнетает положение пленницы в этом доме, и старался придумать, как убедить ее в том, что она - равноправный член их семьи. Он попытался было найти ей подруг среди жен своих знакомых, но те не могли общаться с ней на равных, зная, что она пленница, родом из страны, с которой они воюют, да еще дочь повара, и только усиливали ощущение неравенства. Затем он стал возить ее на прогулки, но она всегда воспринимала его как своего конвоира и всего пугалась. Денака все еще терзала загадка ее происхождения, но Аниша хранила неизменное молчание, и муж оставил попытки выяснить этот вопрос. В конце концов, исчерпав фантазию, он стал рассказывать ей о своей службе. Поначалу Аниша не проявляла никакого интереса, но постепенно начала вступать в беседу и проявлять в ней недетский ум и наблюдательность. Слушая ее и одновременно любуясь ею, Денак забывал, что ей всего лишь восемнадцать лет, и влюблялся в нее еще сильнее, если только это было возможно.
Однажды ему в голову пришла возмутительная мысль, которая, однако, показалась ему очень удачной. Он решил взять жену с собой на службу. Он подумал, что это окончательно сблизит их. В последнее время он почти не замечал в выражении ее лица отвращения или страха, а все остальное не имело для него никакого значения.
Первый раз получился удачным, не привели ни одного абидца, зато приходила молодая женщина с прошением о помиловании ее брата, политического заключенного, обвиняемого в призывах к бунту. Она уверяла, что брат во всем раскаялся, что он был введен в заблуждение хитрыми и подлыми людьми и никогда больше на такое не пойдет. Денак пообещал, что прошение будет со всем вниманием рассмотрено и обсуждено на совете.
- Вы так говорите всем, а на самом деле не собираетесь этого делать? - поинтересовалась Аниша, когда женщина вышла.
- Нет, дорогая, почему ты так подумала? Нет, конечно, я вправду собираюсь заняться этим и постараюсь выполнить просьбу сестры!
- Мне трудно в это поверить, - тихо сказала Аниша. - Обычно королевские прокуроры заняты куда более важными вещами, и им нет никакого дела до простых людей и их бед.
- Значит, я необычный королевский прокурор.
Три дня спустя Денак явился домой сияющий, как начищенное серебряно блюдо. Он торжественно вручил жене приказ о помиловании некоего Франца Кунтюка.
- Что я тебе говорил! - воскликнул он.
- Невероятно! - восхитилась Аниша. И вдруг! На лице королевского прокурора застыло выражение сильного изумления: он увидел ее - первую улыбку за все десять месяцев семейной жизни! И это было совершенно волшебное зрелище, гораздо прекраснее всего, что возможно представить. Бездонные зеленые глаза осветились, будто внутри девушки зажглось солнце, и все лицо озарилось радостью. Денак с трудом сдержал себя, чтобы не броситься к жене и не заключить ее в объятия и не покрыть ее тысячей поцелуев. Он решил, что выбьется из сил, но сделает так, чтобы его жена часто улыбалась, ведь когда человек видит такую редкую драгоценность, сверкающую всеми гранями, подобно бриллианту, ему хочется смотреть на нее снова и снова.