К концу сентября военные действия в Польше закончились. Штаб 11-й армии разместился в Гродно.
3
С тревогой следили мы за событиями на Западе. Сапоги гитлеровских солдат топтали Европу. Фашизм огнем и кровью насаждал в захваченных странах пресловутый «новый порядок». Население превращалось в бесправных и бессловесных рабов. Фашистский рейх захватывал экономику порабощенных стран, используя ее для единственной цели — усиления своей и без того гигантской военной машины.
И хотя немецкие дипломаты не уставали твердить о нерушимости договора, о миролюбии к Советскому Союзу, мы, военные люди, все более начинали понимать, что войны с гитлеровцами не избежать.
Помню, с командирами штаба армии проводились очередные занятия, которыми руководил сам командарм Н. В. Медведев. Один из командиров начал докладывать обстановку. Забывшись, он сказал, водя указкой по карте:
— Немцы, сосредоточив в районе…
— Подождите, — улыбнулся командарм, — рано еще так называть противника…
В этот момент в зал вбежал старший лейтенант из штаба.
— Товарищ командующий! Немецкие самолеты перелетели нашу границу, пограничники ведут по ним огонь!
Занятия пришлось прервать и объявить боевую тревогу. Тогда это был очередной пограничный инцидент, за который немцы принесли свои извинения. Но подобные «ошибки» фашистских летчиков подозрительно учащались.
Вот почему каждый из нас, рассуждая на занятиях об условном противнике, все конкретнее представлял себе настоящего. И возрастала уверенность: это будут гитлеровцы.
Вскоре, к моему большому огорчению, полковника Соколова перевели в Приволжский военный округ. Его назначили начальником Сталинградского военного училища связи. Я стал временно исполнять обязанности начальника связи армии.
Предстояли большие летние учения, и мы деятельно готовились к ним, но провести их не удалось. В соответствии с договоренностью между Советским правительством и правительствами Прибалтийских государств советские войска 15–18 июня вступили в Эстонию, Латвию и Литву.
Наша 11-я армия вступила в Литву. Население встретило нас восторженно. Прибалтийские народы жили в постоянной тревоге: Гитлер уже продемонстрировал малым странам свое отношение к договорам и обязательствам.
Штаб армии разместился в Каунасе, а вскоре в Прибалтике установилась Советская власть. К нам прибыли семьи, мы опять зажили мирной жизнью.
Накануне вступления наших войск в Литву на должность начальника связи армии прибыл подполковник Александр Федорович Медников. Я снова занялся проводной связью.
Сменилось у нас к тому времени и руководство армией. В командование войсками вступил генерал-лейтенант Василий Иванович Морозов — спокойный, выдержанный и очень корректный в обращении с подчиненными человек. Под стать ему был и новый начальник штаба — генерал-майор Иван Тимофеевич Шлемин. С их прибытием резко изменились условия работы в штабе армии. Создалась спокойная деловая обстановка.
В. И. Морозов и И. Т. Шлемин (фото 1942 г.)
Начальником связи Прибалтийского Особого военного округа был в то время полковник Петр Михайлович Курочкин. Предвидя, что в будущей войне управление войсками не может быть обеспечено только с помощью проводных средств, Петр Михайлович добился от командования округа установления «радиодней», когда запрещалось пользоваться телеграфом и телефоном для связи между штабами округа и армией.
В последний предвоенный год нам удалось провести достаточно учений, и личный состав подразделений связи был к началу войны подготовлен неплохо. Это зависело от нас. А вот оснащение техническими средствами от нас не зависело. Мы, конечно, добивались, просили, требовали… И, как правило, получали отказ.
Дело в том, что в предвоенные годы многие предприятия, производившие аппаратуру для войск связи, переключились на выпуск другой продукции. Управлению связи с большим трудом удалось добиться увеличения поставки средств связи в армию за счет невоенных наркоматов.
Обстановка на границе становилась все тревожнее. Каждому из кадровых командиров приграничного военного округа становилось ясно, что военного конфликта с Германией не избежать. Пакт о ненападении оставался в силе. Но чтобы заключить его, в свое время потребовалось обоюдное согласие Советского Союза и Германии. Вопрос же о войне решался обычно односторонне, и этой стороной постоянно была Германия.