Спрашивается, почему же я не бросил эти пошлые удовольствия и не нашел для себя лучший способ времяпрепровождения? Есть ведь свои преимущества даже в том, чтобы стать владельцем собаки: вследствие многообразия соответствующих обязательств, поглощающих уйму времени; насколько же те простые и безобидные удовольствия, что дарит хозяину бедное животное, затмеваются наслаждением, которое способна дать только женщина!
Смею возразить: если уже у Гомера сказано: "Всем человек пресыщается: сном и счастливой любовью, / Пением сладостным и восхитительной пляской невинной", то какие же ощущения, какую усталость должен испытывать наш современник? У меня в ушах еще звучат выкрики венских барышень в момент экстаза: "Ах!", "Ох!", "Господи!" и "Ты действительно меня любишь?"; а если барышня еще и поэтическая натура, то она, небось, прощебечет "Тири-ли-ли!" Даже заткнув себе уши, я слышу "Ай", "Ой!" и "Уй!" венгерок. Берлин-ка же предпочтет проворковать: "Как вкусненько!". Единственными, кто ничего не восклицал, были цыганки; однако тому, кто мечтает о любовном сближении с ними, лучше оставить наручные часы дома… И он может считать, что ему крупно повезло, если очередная Трантира или Шофранка не назовет его отцом своего ребенка, хотя на ту же честь мог бы по праву претендовать весь офицерский корпус ближайшего гарнизона… Да, еще у одной хватило благоразумия помалкивать… У Мариши, жены деревенского старосты из Попудьи-на. Она любила, словно отрезала себе краюху хлеба. Все ее движения были исполнены механической надежности. Никогда не забуду, как мы впервые нашли друг друга. Это случилось наутро после ее свадьбы, о чем я не знал: Мариша, тогда еще мне не знакомая, косила на влажном от росы лугу и, продвигаясь вперед, покачивала бедрами… Короткие, до икр, юбки непрерывно колыхались…
1. Часть Рингштрассе в Вене, сейчас называется Паркринг (Венский городской парк).
2. "Илиада". XIII, 636-637. Перевод Н. Гнедича.
Я праздно проходил мимо и не мог отказать себе в удовольствии наклониться, чтоб погладить цветущие щеки и подбородок красивой молодой женщины. Она залилась румянцем, однако не воспротивилась; смерть стояла за моею спиною - крестьянин с косой. А у меня хватило присутствия духа сказать:
- Сударыня, так вы позволите мне сегодня во второй половине дня пособирать шелковицу в вашем винограднике?
Крестьянин таращил глаза, как бык. Она же, склонившись еще ниже, словно хотела помочь мне найти какую-то павшую вещь, ответила утвердительно, и уж вечером-то в винограднике меня ждали не только тутовые ягоды…
А когда ее муж и мамаша отправились паломниками в Сас-син, она дала мне об этом знать. И я тайком пробирался в комнату к Пахнущей-Хлевом; а затем в темноте, лавируя между на-возною кучей справа и навозною жижей слева, выбирался обратно - воспевая чреватою опасностями любовь Джаханги-ра Мирзы и красавицы Маасумех Султан-Бегум… Мое воодушевление, однако, вскоре пошло на убыль из-за удручающего несоответствия между возвышенными чувствами и копеечно-злорадной судьбой: ведь даже экономически невозможно длительное время производить амброзию, самому при этом питаясь дерьмом… Мой несчастливый дар - представлять себе даже самую любимую подругу в виде скелета (из-за чего объятия порой переходят в рыдания), а также страх перед законным супругом в конце концов вынудили меня распроститься с Мари-шей… Ах, оставьте меня с вашей любовью! Скорей уж я завел бы собаку. У бездетной жены моего домовладельца есть собака, которую я высоко ценю. Молодой карликовый бульдог; во дворе держится избранного круга детей: когда они приносят ему вареную свеклу, телячью печенку или жареные колбаски, он откликается на клички Шнуди, Пуффи, Буби и еще десяток других. Если же кто-то хочет просто так к нему подольститься, этот янки игнорирует все призывы. На того, кто проявляет назойливость да еще, как некоторые вдовы, пытается повязать ему на шею розовый бант, он предостерегающе рычит и может при случае укусить. Свойственное ему многообразие реакций, готовность броситься, как молодой бык, на каждого, кто взмахнет у него перед носом платком или листком бумаги, и, не в последнюю очередь, образцовая самодостаточность сделали его моим идеалом.
1. Имеется в виду могольский император Джахангир (1605-1627). Титул Джахангир (Завоеватель мира) принял, став императором, Селим, преемник Акбара Великого. Падишах Бегум - титул, который император даровал своей любимой супруге Hyp Джахан. Маасумех Султан-Бегум - жившая на век раньше него супруга первого могольского императора Бабура (1483-1530); их дочь с таким же именем упоминается в рассказе Альберта Эрен-штейна "Смерть Захир-ад-дина Мухаммеда Бабура, или Возвращение сокола".
Он может часами лежать на месте и, нисколечко не скучая, гипнотизировать одну и ту же кость; ни один учитель не бросит ему с иронией: "Вы, голубчик, далеко зайдете…"; он глубоко усвоил и больше не задумывается об этом: дальше себя самого все равно не зайдешь. Я же, когда мне надоедает быть собою, поневоле должен становиться кем-то другим. Обыкновенно я - Марий, сидящий на развалинах Карфагена. А иной раз я - князь Эксенклумм: я поддерживаю любовную связь с одной оперной певицей, я с готовностью даю интервью главному редактору столичной газеты Арманду Шигуту о торговом договоре с Монако, я запрещаю своему камердинеру Доминику (его роль играет денщик Филипп) допускать ко мне кого бы то ни было, за исключением баронессы фон Зубен-Боль… Но как только бесконечные "Ваша светлость…" да "Ваша светлость…" начинают действовать мне на нервы, я становлюсь прославленной актрисой, отвешиваю этому ничтожеству - директору театра - пощечину, которую он давно заслужил, или же, желая отомстить, обрушиваю на его голову кресло… Я как раз собирался, чтобы отдохнуть от непривычного напряжения, перевоплотиться в поэта Конрада Зельтенхаммера и молча выкурить папиросу в кафе "Символ". Но течение моих мыслей прервал денщик. Ему-де осточертело все время представлять слуг, директоров театров, развалины Карфагена или пачки папирос; он мечтает тоже хоть раз побывать в шкуре князя, героини или драматурга.
- Ты сапог, - сказал я ему. - Сапог! Тщеславие - первая ступень к краху.
- Хозяин, - ответствовал он. - Хозяин! Я ведь не какой-нибудь обыкновенный денщик.