— Смерть Седирэ — это важное достижение, — промолвил магистр. — Но он не заменит Воителя.
— Мой круг уже занялся получением информации из Таэбианского сектора, — сообщил сир Ванус. — Инфоциты работают над корректировкой материалов для публичной и секретной сети информации, чтобы разъяснить позицию Империума в данной ситуации.
— Оклеиваете новые трещины обоями лжи? Ты это хотел сказать? — прервала его сиресса Каллидус.
Мерцающая маска Вануса приобрела голубой оттенок.
— Мы обязаны спасти то, что осталось, миледи. Я уверен…
— Уверен? — Шелковая маска резко повернулась. — В чем ты уверен? У нас ничего нет! Мы ничего не сделали, только протянули мятежникам руку!
Настроение в комнате изменилось, и снова разочарование и ярость грозили выйти из-под контроля. Магистр ассасинов вторично поднял руку, но не успел он заговорить, как в комнате раздался звон тревожного сигнала.
— Что это?! — воскликнул сир Виндикар. — Что это значит?
— Убежище… — Магистр вскочил на ноги. — Убежище подвергается опасности…
Внезапно его посеребренное лицо повернулось к одной из секций стены из красного дерева, как будто он хотел что-то за ней увидеть.
А в следующее мгновение старое дерево и закаленный металл оглушительно треснули, и потайная дверца распахнулась настежь. За ней в сумраке лабиринта виднелись три фигуры. Две были в янтарно-золотой броне, отделанной белыми и черными штрихами, и их лица выражали суровую решимость. Это были ветераны Седьмого Легиона Астартес в полном боевом облачении, но их присутствие затмевал воин, возвышающийся над своими спутниками на целую голову.
В Убежище вступил Рогал Дорн, и в свете люмосфер блеснула его боевая броня. Он обвел комнату взглядом, выражение которого можно было принять за брезгливость. Взгляд примарха заметно задержался на Вальдоре, перешел на магистра и наконец на темноту в дальнем углу помещения.
Ошеломленное молчание, воцарившееся с появлением примарха, первой осмелилась нарушить сиресса Вененум:
— Лорд Астартес, это рабочий кабинет…
Примарх жестом приказал ей замолчать, даже не удостоив взглядом. Он прошел к столу розового дерева и скрестил руки на широченной груди.
— Вот ты где, — сказал он, обращаясь к Вальдору. — Как я и говорил, кустодий, наш разговор не закончен.
— Вы не должны были сюда приходить, лорд Дорн, — ответил тот.
— И ты тоже, — отрезал примарх таким тоном, который мог раскрошить камень. — Но ты привел сюда нас обоих. В это пристанище… уловок и ухищрений.
Последние слова он как будто выплюнул, настолько они были ему неприятны.
— Это место не в вашей власти, Астартес.
Голос магистра был изменен и приглушен, но все отчетливо услышали в нем нотки вызова.
— В настоящий момент — в моей. — Дорн обратил свой жесткий взгляд на зеркальную маску. — Господин Малькадор.
По комнате прошелестели удивленные вздохи, и все сиры и сирессы повернулись к магистру.
— Я знал, — прошипел Кулексус. — Я всегда знал, что это Сигиллит.
— Сегодня день откровений, — пробормотал сир Ванус.
— Я еще только начал, — пророкотал Дорн.
Малькадор, вздохнув, поднял руку и снял маску. Он нахмурился, и в воздухе пронесся вихрь сдерживаемого телепатического раздражения.
— Отлично, друг мой. Вы раскрыли тайну.
— Не совсем, — возразил Дорн. — Я сделал обоснованное предположение. А ты его подтвердил.
Малькадор нахмурился:
— Значит, победа за Имперскими Кулаками. Но у меня еще много секретов.
Воин повернулся.
— Но на сегодня достаточно, — сказал он, окидывая взглядом всех членов Официо. — Маски прочь! Все! Я не стану разговаривать с теми, кто не решается открыть свое лицо. Ваши голоса не имеют никакого веса, пока вы не наберетесь храбрости, чтобы прибавить к ним свои имена. Покажите лица!
Проскальзывающая в его словах угроза даже не нуждалась в прямом подтверждении.
После требования Дорна возникло недолгое оцепенение, а потом послышался шорох. Сир Виндикар отреагировал первым: он снял маску с таким видом, будто давно мечтал от нее избавиться. Потом сир Эверсор сердито бросил на стол усмехающуюся костяную маску, сиресса Каллидус позволила шелку соскользнуть с изящной головы, и наконец Ванус и Вененум последовали примеру остальных. Сир Кулексус сдался последним, он обеими руками снял свой сияющий шлем, словно это был изысканный металлический цветок.