Дерек, впрочем, постарался терпеливо допить кофе, не глядя на родственника, но молчание Питера нисколько не смущало - рядом с молчащим слушателем старший Хейл мог распространяться на любую тему практически бесконечно.
Почти как Стайлз, вот только никакого позитива его разговоры не несли.
- И что ты предлагаешь? По примеру Девкалиона перебить их всех и закопать на заднем дворе?
- Или под полом особняка. Тоже очень годное место, при условии, что у тебя нет проблем с муками совести. Или чем-то вроде этого. Но на самом деле я хотел тебе предложить закончить эту бессистемную беготню по лесу. Ты не можешь тренировать их одинаково - они все слишком разные.
- Я и без тебя это знаю, - раздраженно огрызается Дерек, едва ли не откусывая край тонкой чашки.
- Знания мало, Дерек. Ты должен что-то делать. Или позволить мне помочь, - Питер коротко улыбается, на мгновение прикрывая лукавые глаза ресницами.
Дерек срывается не от едкости тона, не от привычных уже язвительных замечаний, прозвучавших раньше, а от последней фразы и от улыбки дяди. Просто потому, что сумасшедший убийца просто не должен так поступать - не должен предлагать свою помощь, не должен спокойно пить кофе, сидя на неустойчивом даже на вид стуле. Хрупкая чашка трескается, впиваясь осколками в ладонь, обжигая руку остатками горького кофе без сахара, и альфа рычит, рывком перегибаясь через стол, и второй рукой хватая замеревшего от гневного рыка бету за горло.
- Не указывай мне. И не лезь в дела моей стаи.
Шум подъемника оповещает Дерека о том, что волчата, скорее всего в полном составе, судя по количеству обеспокоенных голосов, явились к альфе, и он отшатывается от родственника, вставая из-за стола и предупреждающе скаля клыки.
Питер в ответ равнодушно пожимает плечами, демонстративно потирая шею, и почему-то с легкой грустью, едва отдающей привычным ехидством смотрит на свою чашку - последнюю, оставшуюся из комплекта, теперь уже окончательно непарную. Узор из темно-синих птиц теряет свою гармоничность, когда по тонкой керамике расползаются неровные, ломанные линии трещин, секунда - и последняя чашка рассыпается осколками по обеденному столу. Дерек, занятый разговором с волчатами, оборачивается слишком поздно, чтобы выяснить, кому предлагается убирать бардак на столе.
***
Когда Дереку было восемь, а Лоре, соответственно, почти двенадцать, Дерек умудрился вдрызг разругаться с сестрой. Началось все с какой-то мелочи, типа неожиданно сломавшейся в неловких детских руках заколки в виде птички, а закончилось полноценным скандалом, дележкой цветных карандашей, и Талией, растаскивающей детей в разные стороны. Отец никогда не вмешивался в детские разборки, да и вообще почти всегда был занят по работе, в детстве Дерек его видел достаточно редко.
Малышка Кора вопила, надрываясь, разбуженная воплями старших, Талия с трудом удерживала дыхание и сердцебиение в пределах допустимой нормы, потому что Лора продолжала орать на брата и заставить ее замолчать не представлялось возможным, Дерек же немногим тише орал на сестру в ответ, вдобавок топая ногами. И оба они старались снова сцепиться, расцарапывая друг другу физиономии.
Что Питер умел прекрасно, так это бесшумно ходить по паркету, который в особо плохие дни мог представлять собой великолепный аналог “соловьиного пола”.
Дерек замолчал почти сразу, как увидел дядю, хмуро потер щеку, расцарапанную сестрой до крови, но уже зажившую, и низко опустил голову, отступая от Лоры подальше. Лора тоже замолчала, скорее от того, что брат замолк, переводя возмущенный взгляд на мать. Талия, тяжело вздохнув, попросила Питера присмотреть за племянником, а сама, ухватив дочь за руку, повела ее в другую комнату, отчитывать наедине.
- Пойдем? - Питер взглядом указал наверх, в направлении своей комнаты, а Дерек, зло сжимая кулаки, продолжал стоять посреди комнаты и хмуриться, все так же сжимая несчастную сломанную заколку в ладони так, что осколки впивались в кожу. - Пойдем, - на этот раз произносит утвердительно, подходя ближе к мальчишке, и обнимая его за плечи. - Старшие сестры - морока. И неважно, насколько они тебя старше.
Волчонок доверчиво поднырнул под руку подростка, зажмуриваясь от приятного, совершенно домашнего тепла, исходящего от дяди. Питер загнал мальчишку в ванную, умыл едва теплой водой, улыбаясь его возмущенному фырканью, забрал злосчастную заколку, разглядывая, и вынес вердикт, что эту чинить бесполезно, проще купить новую. Если Дерек хочет помириться с сестрой.
Дерек ответил, что с этой истеричкой он мириться не намерен, тем более, что он не специально, и вообще, все эти девчачьи побрякушки такая мелочь, что совершенно не заслуживают вот таких вот воплей.
Дядя спорить не стал, но заявил, что в случае, если Дерек все-таки решится объявить перемирие и попытаться искупить свою вину, то он, Питер, ему так и быть поспособствует.
В тот вечер Дерек так и уснул на кровати Питера, пока тот, лениво пролистывая страницы учебника, что-то строчил в тетради. Дерек разглядывал большой, тяжеленный атлас с глянцевыми страницами и яркими, красивыми картами. Уснул волчонок где-то за поисками Кот-д’Ивуара, поэтому не слышал, как в комнату вошла Талия, не слышал короткого разговора между ней и Питером, и - видимо в этот день удача была на его стороне, - пропустил ту часть, в которой Талия должна была его отчитать за ссору с сестрой.
Заколку Лоре он все-таки купил. Хотя сестра на него дулась еще несколько дней после этого.
========== Часть 3 ==========
Парой недель позже старший Хейл по-настоящему изумленно разглядывал комплект из четырех тонких кофейных чашек, обнаружившийся на столе на первом этаже лофта. Вечером с племянником Питер не столкнулся - поднялся к себе раньше, чем тот вернулся, - поэтому с неожиданным приобретением Дерека ознакомился только утром.
Чашки не слишком были похожи на разбитый комплект, но так же были миниатюрными, тонкими, сходной формы, правда птицы были другими, и цвет был жизнерадостно-оранжевый, но Питер решил не придираться к таким мелочам, аккуратно раздирая когтями прозрачную пластиковую упаковку.
А вот Дерек, проснувшийся позже обычного, совершенно точно не был жизнерадостным - скорее уж взъерошенным, вымученным, совершенно точно не выспавшимся. Питер молча наливает ему в чашку кофе до краев, и, стукнув когтями по стеклу, подталкивает блюдце с тостами. Альфа так же молча кивает, нервным движением потирая виски. Старший Хейл молча наблюдает за тем, как племянник в пару глотков осушает чашку, так и не прикоснувшись к равномерно прожаренному хлебу, как снова и снова трет виски кончиками пальцев, как хмурится, почти страдальчески.
Симптомы Питер узнает легко, и даже ни капли не язвит, спрашивая:
- Снова кошмары?
Дерек нервно поджимает губы, собираясь огрызнуться, но передумывает, поднимая удивленный взгляд на дядю.
- Случается иногда, - голос альфы немного хрипит, и он сам морщится от этих звуков. - Мне не нужна твоя помощь.
***
В девять Дереку начали сниться кошмары. Бессвязные, бессюжетные, но заставлявшие мальчишку просыпаться среди ночи в холодном поту. Матери он не сказал об этом ни слова, хотел казаться сильным, считал что такие мелочи настоящего мужчину беспокоить не должны. Талия беспокоилась за сына, тем более, что из-за плохого сна Дерек действительно выглядел постоянно уставшим, с трудом просыпался по утрам, стал чаще огрызаться - особенно на сестру, - и клевал носом на уроках, так, что учителя начали жаловаться. Дерек ничего не говорил матери, ничего не сказал отцу, смотрел в пол, пожимая плечами, и все твердил “не знаю, все в порядке, не знаю”.