— Я...
— Перевернись на живот, — снова сказал Ратледж тоном, который он использовал в классе.
Член Шона дернулся. Он перевернулся, закрыл глаза и сказал себе, что может остановить Ратледжа в любой момент, если все станет слишком странно. Он бы это сделал. Руки разминали и гладили его, прежде чем что—то влажное и мягкое коснулось его ягодиц.
Шон напрягся.
— Подожди...
— Расслабься, тебе понравится. Всем натуралам это нравится. — Ратледж мрачно усмехнулся. — Не волнуйся, это не сделает из тебя гея.
Шон покраснел.
— Хм, я принял душ, и я чист, но...
— У тебя красивая задница. — Ратледж укусил его за ягодицу. — Я давно хотел сделать это с тобой.
Губы Ратледжа сомкнулись вокруг его дырочки и пососали, и мозг Шона отказался от битвы.
Язык Ратледжа протолкнулся вперед, обводя его дырочку, прежде чем протяжно лизнул ее, и Шон застонал, его бедра раздвинулись шире по собственной воле. Господи, это не должно ощущаться так хорошо. Мягкий и скользкий, он чувствовал, как язык Ратледжа лижет его, беззабвенно лаская его. Затем большие пальцы Ратледжа открыли его для атаки.
Блять. Язык Ратледжа медленно входил в него, нанося мягкие толчки в его центр, раздвигая мышцы, уговаривая их расслабиться, скользя внутрь. Пожирая его. Такой грязный, такой неправильный, но Шон издал звук, подозрительно похожий на всхлипывание, его член твердый и пульсирующий терся о кровать.
— Еще, — выдохнул он, поворачивая тело, пока не оказался на коленях, расставив ноги и низко опустив голову.
Щетина на лице Ратледжа царапала мягкую плоть его ягодиц, усиливая ощущения и еще раз напоминая ему, что это мужчина лижет его дырочку. Это его профессор пожирал его. От этой мысли кровь прилила к его члену, и он заскулил, прижимаясь ко рту Ратледжа, пока тот трахал его языком. Этого было недостаточно. Его дырочка казалась сверхчувствительной, сжимаясь в поисках чего—то, за что нужно ухватиться.
Они двигались вместе, этот злой язык пытался проникнуть глубже в него с каждым толчком вперед. Он так сильно хныкал и дрожал, был на грани, но не мог кончить. Он страдал,, а язык Ратледжа был недостаточно большим, не мог проникнуть достаточно глубоко, а Шону нужно было еще.
— Еще...
Ратледж отстранился от него, а затем скользкие пальцы массировали вход Шона круговыми движениями, и Шон застонал. Он плохо соображал, его тело взяло верх и пыталось насадиться на пальцы Ратледжа. Ратледж протолкнул пальцы — один, затем другой, быстро раздвигая их ножницами, прежде чем снова вытащить.
Задыхаясь, Шон ждал. Он услышал звук разрывающейся обертки от презерватива. Это должно было заставить его запаниковать — то, что вот—вот произойдет, — но он уже не нервничал. Он был таким пустым. И таким твердым.
Ратледж перевернул его на спину. Засунув подушку под бедра Шона, он устроился между его ног, его темные глаза остекленели от желания. Шон заставил себя расслабиться, когда толстая головка члена Ратледжа начала медленно растягивать его. Он почувствовал, как его растягивает, обжигает, , когда Ратледж медленно входит в него, и внутренности Шона неохотно уступают вторжению.
— Оо, — выдохнул Шон, когда Ратледж полностью оказался внутри.
Он схватил Ратледжа за руки, его бедра дрожали. Это было больно. Конечно, было больно. Ратледж глубоко вдохнул, его мышцы напряглись под пальцами Шона.
Тело Ратледжа было чертовски напряжено, как будто он боролся за контроль. Глаза Шона закрылись, рот открылся, когда он задыхался от этого жара. Он был практически насажен на член Ратледжа, удовольствие преследовало боль, когда он был растянут до предела. Он чувствовал себя таким полным, член Ратледжа был тяжелым внутри него.
Было все еще болезненно, создавая изысканную агонию, которая заставляла его член пульсировать и прижиматься к животу, протекая смазкой. Ощущение полноты было удовлетворительным так, как он не мог объяснить.
— Я в порядке, — сказал Шон, и, к его удивлению, так оно и было.
Интенсивность, чувство уязвимости делали с ним странные вещи, и он таял, и он хотел...
Ратледж начал двигаться.
Шон мог только бесполезно открывать и закрывать рот, когда странное, интенсивное удовольствие начало нарастать.
Член Ратледжа сильно уперся в его простату, и Шон вскрикнул, впились пальцами в плечи Ратледжа.
— О боже, о боже, — пробормотал он между неразборчивыми словами и звуками, когда Ратледж входил и выходил, трахая его теперь всерьез.
Все еще было больно, но Шон мог сосредоточиться только на интенсивном, сводящем с ума удовольствии, накапливающемся внутри него. Он дрожал всем телом, нуждаясь в дрочке, когда член Ратледжа глубоко погрузился в него, но недостаточно глубоко, никогда недостаточно, и это было хорошо, так хорошо, очень хорошо...