— Такое бывало раньше, — сказал он.
— Что ты с этим делал?
Его выражение лица стало серьёзным.
— Я убил человека, который мне соврал.
— Потому что это отличный вариант, — сказал я, когда он улыбнулся.
— Нет. Сейчас это не особо важно, но моя мама соврала насчёт того, кем был наш отец.
— Что?
— Да. Когда мне было пятнадцать, я узнал, что он не лучший бейсболист, как она всегда нам говорила. Нет, мой отец был каким-то богатым европейцем, который проезжал через город на праздники, обрюхатил её мной и Кевом, а затем отказался видеть кого-либо из нас ещё раз. Классный парень.
— Чёрт возьми. Почему я этого не знал?
Шоу пожал плечами, открывая пачку хирургических маркеров.
— Для меня он не существовал. Нечего говорить.
— А ваша мама? Она врала вам.
— Она хотела, чтобы у нас был лучший пример в качестве отца, а не тот козёл. Разве можно её винить?
— Полагаю, нет.
— Думаю, мы выросли нормальными. Мы не наркоманы с переулка, а это легко могло произойти. Тогда я не особо хорошо принял новости.
— Ах, да, стадия бунтарства. Теперь мне жаль вашу маму.
— И должно быть. Мы заставили эту женщину пройти через ад. Но это объясняет, почему мы так дерьмово играли в бейсбол.
Я рассмеялся, откидываясь на спинку кресла, когда он начал делать наброски рисунка. Это будет не точно похоже на мою бабушку, скорее абстрактный портрет из воспоминаний Шоу, окружённый её любимыми цветами, магнолиями. Он запутает их вокруг рисунка трискеля (прим. трехлучевая свастика), который я получил после смерти родителей. Я собирался сделать эту татуировку уже некоторое время, и раз на этой неделе исполнится три года с её смерти, это казалось подходящим. Тогда шёл дождь, это был чёртов ливень, так что, конечно, Джексон решил теперь вернуться в мою жизнь.
— Ты знаешь, о чём бы тебе ни соврали, ты можешь выбрать исход и то, как разберёшься с этим, — сказал Шоу, будто чувствовал, что я вернулся в свои мысли.
— Мудрый мастер Йода. Думаю, ты выбрал не ту профессию.
Шоу приподнял бровь со шрамом.
— Учитывая, что я скоро оставлю на твоей коже постоянную отметку, лучше надейся, что я выбрал всё правильно.
Прежде чем сам понял, я рассказал Шоу все подробности того, что произошло за день до этого, от писем и выяснения правды до того, как я оказался на коленях. Такое происходило рядом с этим парнем, мысли лились, и поэтому я научился не бороться с этим и отпускать себя. Я знал его достаточно долго, чтобы понимать, что он могила, так что, что бы я ни сказал ему, это оставалось между нами двумя. И он давал лучшие чёртовы советы, даже если в процессе мне до ужаса хотелось его треснуть.
Когда я закончил со своим признанием, Шоу кивнул.
— Это всё?
— Это всё? Шоу, я воспользовался ситуацией, получил от него то, что хотел, а затем убрался к чёртовой матери.
— Значит, с тех пор ты не говорил с Джексоном? Просто спрятался наверху, пока он не заснул? Не похоже на того Салли, которого я знаю.
— Альтернативой было трахать его всю ночь, что было бы ещё большей ошибкой.
Лоб Шоу сморщился.
— Я не вижу, в чём здесь проблема…
— Ну, например, я бы пропустил это драгоценное время с тобой.
— Я бы тебя простил.
— Ты засранец, ты знаешь это? Если бы это не испортило мне руку, я бы прямо сейчас тебе навалял.
Шоу хохотнул, потому что, как и я знал, что непросто одолеть кого-то таких размеров, определенно не с такими размерами, как у меня. Этот парень ради забавы поднимал машины.
— Значит, вы поговорили, — сказал Шоу. — Зачем он в городе?
— Из-за какого-то бизнес-дерьма. Я не спрашивал.
— Это довольно важно, нет? Может, он приехал ради тебя.
— Ни в коем случае, чёрт возьми.
Он пожал плечами.
— Ты не знаешь наверняка.
— Поверь мне, я знаю. После нескольких лет парень прилетел не для того, чтобы проверить кого-то, кого знал раньше. И он натурал.
Шоу в удивлении отстранился.
— Он натурал?
— Он не открыт, и я готов поспорить, что он никогда не был с другим парнем.
— Хах. В «Аргосе» я поймал от него не такие вибрации. Он немного невинный, конечно, но глазел на меня ещё как.
— Прости? — резко произнёс я, и Шоу рассмеялся.
— Расслабься; он смотрел не потому, что заинтересовался. Скорее… это было любопытство. Будто он никогда в жизни не видел так много мужчин.
— Он ходил в академию для мальчиков, придурок.
Шоу закатил глаза.
— Это не значит, что там все были геями, детка. Веди себя с ним полегче.
— Теперь защищаешь его?
— В чём настоящая проблема, Лукас? — спросил Шоу, его взгляд сосредоточился на линии, которую он рисовал на моём бицепсе. — Что ты можешь на самом деле? Всё ещё волноваться за этого парня?