Женщина за стойкой улыбнулась мне.
— Въезжаете, сэр?
— Эм, нет. Я пришёл увидеть своего друга, но не помню, какой он назвал номер, а на мобильный он не отвечает. Вы можете сказать, где я могу его найти?
Её улыбка соскользнула.
— Мне жаль, сэр, я не могу давать информацию о гостях.
Ага. Так и думал.
— Я понимаю. Может, вы могли бы позвонить ему в номер и проверить, сможет ли он спуститься?
Она начала отвечать отрицательно, но я не мог сказать, что именно она ответила, потому что краем глаза увидел знакомый профиль именно того мужчины, которого искал. Через окна ресторана отеля я видел его, с тарелкой еды в одной руке, отодвигающего стул другой рукой.
— Забудьте. Спасибо за помощь, — сказал я, уже направляясь в сторону Джексона. Он переоделся в свежевыглаженный костюм, и в моей голове промелькнула мысль, что я могу прервать деловую встречу. Но, казалось, он ел в одиночестве, а даже если бы и нет… слишком плохо. Я не планировал уходить, пока не сделаю то, для чего пришёл.
Я пересёк половину холла, когда Джексон поднял взгляд посреди еды, а затем посмотрел ещё раз. Он уронил вилку, даже не заметив, пока наблюдал, как я сокращаю расстояние между нами, и меня окатил нервный трепет энергии, крайне незнакомый.
Теперь пути назад не было.
Глава 16
Джексон
Когда я поднял взгляд и увидел Лукаса, который смотрел на меня через холл, я был так ошеломлён, что уронил свою вилку с курицей, заставляя её со звоном упасть на тарелку, из-за чего в мою сторону повернулись головы.
Что он здесь делал? Лукас шёл прямо ко мне, будто у него была цель. Я не ожидал увидеть его снова, но не мог отрицать облегчения, которое нахлынуло на меня, пока он заходил в ресторан. Он был одет в свободную льняную рубашку и шорты, его чёрные волосы были уложены вместо того, чтобы стоять торчком, как было каждый раз, когда я видел его, но он выглядел не совсем таким же угрожающим, как Лукас, который был в ночном клубе. Вместо этого он казался… нервничающим? Эта мысль была смешной. Лукас Салливан и нервозность были несовместимы в одном предложении. Никогда не были и никогда не будут. Но опасение на его лице было бесспорным, когда он подошёл к моему столику, всё его тело напряглось, как будто он храбрился.
Остановившись, Лукас прочистил горло и указал на свободное место напротив меня.
— Не против, если я к тебе присоединюсь?
Был ли я против? Это был тот самый парень, который бросил меня на произвол судьбы сегодня утром, а теперь он хотел позавтракать со мной?
Любопытство победило, и я медленно кивнул. Пока Лукас отодвигал стул и садился, я вытер рот салфеткой и наблюдал, как он пытается устроиться удобнее, сначала откинувшись назад, положив руки на колени, затем держась за подлокотники, а затем наконец поставив локти на стол и переплетя пальцы.
— Я немного придурок, — сказал он.
Мои брови взлетели вверх. Не этого я от него ожидал. Но он не ошибался, так что я кивнул.
— Да. Есть такое.
— Эгоистичный… высокомерный…
— Это тоже. Я не знаю, когда это изменилось, но понимаю.
Его глаза чуть-чуть сузились.
— Понимаешь?
— Самосохранение. Ты не раскрываешься, никогда не позволяешь кому-то подобраться слишком близко. В конце концов, тебе нужно поддерживать репутацию, верно?
Один уголок моего рта приподнялся вверх, когда я поднес к губам свою чашку с кофе.
— Похоже, ты меня раскусил.
— Нет. Просто ты позволяешь всем это увидеть. Лукас, которого я знал, где-то под всей этой бравадой.
— Лукас, которого ты знал, давно исчез. Боюсь, он исчез навсегда.
— Если бы это была правда, ты не забрал бы мои ключи.
Лукас фыркнул.
— Это был едва ли хороший поступок после…
Он остановился, закрывая рот, и я хохотнул.
— Что? Минет — это не хороший поступок? Как жаль.
Лукас дёрнул головой, чтобы посмотреть, кто меня услышал, и когда снова повернулся лицом ко мне, его голос выдал его удивление.
— Кто ты?
— Всё тот же приличный парень, которого ты знал; не переживай. Может, теперь немного потрёпанный по краям.
— Ты всегда выглядел хорошо, когда отпускал себя и плевал на всё, — сказал он, изогнув губы в улыбке.
— Полагаю, тогда я должен был поблагодарить за это тебя.
— Это я, да. Всегда оказываю плохое влияние.
— Не делай этого.
— Не делать чего?
— Не притворяйся, что ты не был единственным хорошим, что было тогда в моей жизни.
Казалось, это ошеломило Лукаса, потому что он отклонился назад и смотрел на меня, а я смотрел прямо в ответ. В эти моменты тишины говорились тысячи слов, и большинство из них начинались со слов «прости». Вся злость, боль и обида уплыли, пока мы сидели и исправляли свои ошибки, не говоря ни слова.