Добавить что-либо еще эльф не успел, темнота и холод сомкнулись над ним, словно трясина, в которой он так долго и безуспешно барахтался. Сознание померкло, и Эйлер не слышал, как Яевинн, резко выпрямившись, отдал приказ отнести раненого к храму. Не видел, как крепко пожал руку ведьмаку, не говоря больше ни слова, а потом направился к выходу в канализацию, уже не оглядываясь назад.
Комментарий к Глава 5
essea eaminne te - я люблю тебя
========== Глава 6 ==========
Сознание вернулось вместе с болью и жаждой, такой сильной, что казалось: пересохли не только спекшиеся губы, но и все внутри. Жар растекался по телу огненной волной, а само оно было безвольно распластано на кровати. Эйлер застонал, с трудом открывая глаза, но пошевелиться не смог — сил не осталось, словно все они вытекли вместе с кровью. Он не знал, где находится, комната была незнакомой и точно такой же незнакомой — рыжеволосая человеческая женщина, склонившаяся над ним и сказавшая с улыбкой:
— Очнулся, везунчик?
— Где я? — с трудом выговорил он.
— У друзей, — продолжала улыбаться незнакомка, а потом провела по его губам влажным кусочком ткани, — лежи спокойно, твои раны еще не затянулись. Тебе повезло, что кикимора тебя не выпотрошила. В противном случае магия была бы бессильна, — она вздохнула, окидывая его внимательным взглядом больших голубых глаз.
— Кто ты? — едва слышно спросил Эйлер, жалея о том, что влажная тряпка больше не касается губ.
— Трисс, Трисс Меригольд, — представилась женщина, — а тобой занимаюсь по просьбе одного ведьмака, любящего влипать в неприятности.
— Gwynbleidd… — начал эльф, но договорить не смог, помешал очередной острый укол боли. Он прикусил губу, сдерживая стон, не желая демонстрировать чародейке свою слабость.
— А кто же еще? — она снова улыбалась, опуская руку в кружку с водой, а после опять касаясь его губ мокрой тканью. — Приволок тебя вчера, велел поставить на ноги во что бы то ни стало, — Трисс нахмурилась, тряхнула буйными кудрями, словно отгоняя неприятные воспоминания, — хотя в тот момент ты больше всего походил на труп и едва дышал. Повезло, что тварь бедренную артерию не задела и живот не вспорола. Впрочем, тебе и без того досталось. Сейчас я дам тебе зелье и снова обработаю раны, а потом…
— Яевинн… — невежливо перебил Эйлер женщину, лицо которой начало терять четкие очертания, а сама комната поплыла перед глазами. Он надеялся, что чародейка догадается, о чем речь и скажет…
— Живой и здоровый, денежки Вивальди из банка исчезли, а бандитов так и не поймали. Рыцари Пылающей Розы ходят злые как шершни, а Геральт… впрочем, тебе пока что явно не до этого, — оборвала она сама себя и встала: — Я сейчас.
Эйлер закрыл глаза, уже не пытаясь бороться с накатившей слабостью. Самое главное он узнал — командир жив, операция завершилась успешно. Значит, не зря он изображал из себя приманку для кикиморы, оно того стоило. На мгновение эльфу показалось, что даже дышать стало легче, но тут же он закашлялся, почувствовал, как по щеке что-то потекло, ощутил запах собственной крови. Проклятье!
— Спокойно, ничего страшного, — Трисс снова возникла рядом, осторожно стерла с лица эльфа кровь, а потом приподняла его голову и поднесла к губам небольшой флакон с какой-то резко пахнущей травами жидкостью, — пей.
Он послушался приказа, хоть зелье оказалось горьким и не принесло желаемой прохлады пылающему в горячке телу. Напротив, к жару добавилась дрожь, от которой застучали зубы и свело судорогой пальцы. Но, похоже, чародейку это не смутило, она одобрительно кивнула, видя реакцию пациента, а после осторожно откинула одеяло.
Осознание того, что лежит перед женщиной совершенно голым, пришло не сразу, а когда пришло, Эйлер смог только медленно отвернуть голову в сторону, отводя глаза. Трисс оказалась первой женщиной, видевшей его таким, это смущало, но ничего поделать Эйлер не мог, даже прикрыться рукой — тело по-прежнему было чужим.
Глядя в стену, эльф чувствовал, как пальцы чародейки касаются сначала груди, потом живота и бедра. И там, где они прикасались, боль и жар отступали, хоть дрожь по-прежнему была сильной, и не желало уходить смущение.
— Ну надо же, — пробормотала Трисс, — еще бы чуть-чуть и в артерию, ты действительно чертовски везучий парень, ты это знаешь?
— Neen, — с трудом выговорил Эйлер, думая о том, как долго будет таким беспомощным и сможет ли когда-то снова вернуться в лагерь.
— Нет? Ну даешь, — короткий смешок сорвался с губ чародейки, — да ты всех богов благодарить должен, что жив остался! Я много раненых повидала, знаю, о чем говорю. Вот невеста твоя рада будет, когда выздоровеешь и к ней вернешься, — добавила Трисс, вероятно желая сделать ему приятное, увидела кривую усмешку на бледном лице эльфа и продолжила, как ни в чем ни бывало: — И командир твой обрадуется. Были тут уже гонцы с болот, знать хотели, что да как с тобой.
Услышав это, Эйлер улыбнулся. Значит, его судьба Яевинну небезразлична. Впрочем, точно так же командир беспокоился бы о любом члене бригады. Это не было чем-то особенным и не значило ровным счетом ничего. В противном случае Яевинн пришел бы сам, а его тут не было, а значит — тот поцелуй оказался иллюзией, порожденной угасающим сознанием.
И радость от того, что жив, померкла — Эйлер вспомнил слова, которые сказал, думая, что умирает. Делать этого не стоило, поскольку они не способны что-либо изменить, бесполезны и будут только мешать. Впрочем, Яевинн может подумать, что Эйлер произнес это в бреду, не видя, с кем говорит. Мало ли кто померещился тогда ему, теряющему кровь и силы с каждым ударом сердца?
— Ну вот, а теперь закрывай глаза и отдыхай, — возвращая одеяло на место, приказала чародейка. — Сон в твоем случае — одно из самых действенных лекарств. Dearme, — добавила на Старшей речи, и поспешила к двери, прихватив окровавленные бинты и кружку. Эйлер проводил стройную фигуру женщины взглядом и послушно закрыл глаза. Дрожь и боль постепенно стихали, даже внутри не так сильно горело — похоже, зелье начинало действовать.
«Благодари богов, что жив остался» — так, кажется, сказала чародейка? Что ж, если он действительно скоро поправится и сможет вернуться в бригаду — повод для благодарности будет, а пока что… Пока что веки стали слишком тяжелыми, чтобы и дальше держать глаза открытыми, а голова полна мутью и обрывками воспоминаний, сосредоточиться на чем-либо невозможно, да и не стоит тратить на это силы, которых и так немного. Спать. Вот что ему сейчас нужно.
***
Ведьмак появился у постели Эйлера на следующий день. Окинул его внимательным взглядом и, похоже, остался доволен увиденным, потому что скупо улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд эльфа:
— Я же говорил, что ты выкарабкаешься, — сказал, присаживаясь на край постели. — А я в этих случаях ошибаюсь редко. К тому же, я никогда не сомневался в магии Трисс.
— Ты второй раз спасаешь меня, — облизнув пересохшие губы, произнес Эйлер. — Почему? Ты же…
— Бездушный мутант, созданный для убийства? — закончил за него Геральт. — Осечки случаются у всех, даже у мутагенов.
— Почему ты помогаешь мне… нам? — этот вопрос возник у Эйлера еще ночью, когда он проснулся, мучимый уже не только жаждой, но и желанием справить нужду. Эльф не знал, как позвать чародейку и сказать ей, чего хочет, а потому решил дождаться утра, которое, как известно, мудренее вечера.
Чтобы скоротать слишком медленно тянущееся время, он вспоминал события прошедших дней, решив сосредоточиться на том, о ком мог думать спокойно — на ведьмаке, который вел себя совсем не так, как полагалось подобным ему. Это тревожило, потому что шло в разрез со всем, что эльф знал о людях вообще и о ведьмаках в частности.