— Меня не любишь ты, — с трудом выговорила она, — я понимаю… так бывает, — эльфка все же заплакала, повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками.
Эйлер стоял, не зная, что еще сказать, как её успокоить, и стоит ли вообще это делать. Может лучше просто уйти, оставив ее одну? Хотя нет, это не самая лучшая идея, вдруг девчонка глупостей каких-то натворит, решив, что жить дальше не стоит? И хоть его вины в этом не будет, доказать это самому себе, не говоря уже о других, Эйлер не сможет.
— Я больше не буду тебя доставать, — глухо проговорила она, — прости, что надоедала. Я просто думала, что…
— Не извиняйся, — он все же положил руку ей на плечо, но девушка тут же сбросила её и даже отошла на шаг, — и уйди, пожалуйста. Не бойся, в трясину не брошусь. Мне еще за отца отомстить надо, я же не просто так сюда пришла. Уходи! — выкрикнула она вдруг громко и умоляюще, и Эйлер повиновался, решив, что иначе будет только хуже.
Он вернулся к костру, напоролся на осуждающий и презрительный взгляд Торби и не стал задерживаться у огня. Хватит с него на сегодня лекций и упреков, и так на душе дерьмово, как никогда. И вроде не виноват перед Алунэ ни в чем, но… Было гадостно, как будто совершил подлость. Развернувшись, он пошагал к шалашу, решив, что не стоит маячить перед глазами у Торби и остальных членов отряда, которые, конечно же, были в курсе происходящего.
Краем глаза эльф заметил, что краснолюд встал и пошел в темноту, туда, где оставалась Алунэ. Ну и пусть, может у него получится убедить девушку в том, что на самом деле во всем виноват «херов мудозвон», возомнивший себя неизвестно кем, а ей просто не повезло влюбиться не в того мужчину. Впрочем, совсем скоро ей будет намного легче, потому что Эйлер из бригады уйдет, это эльф теперь решил окончательно. Хватит издеваться над собой и мучить девчонку, только начинающую жить и не виноватую в том, что его сердце принадлежит другому.
***
В ту ночь Эйлеру так и не удалось уснуть. Сна не было ни в одном глазу, только боль и пустота, с которыми он не смог совладать. А еще были сожаления и раскаяние, стыд и острое желание исчезнуть, провалиться сквозь землю, оказаться как можно дальше от этих болот, этой постели и… Яевинна, бесшумно возникшего у шалаша.
Увидев командира, Эйлер тут же вскочил с лежанки и пробормотал:
— Извините, что я…
— Тебе был нужен нормальный сон, — спокойно произнес Яевинн, словно и не отлучался надолго. — Здесь все же лучше, чем под открытым небом. Впрочем, теперь отсыпаться будет некогда, завтра выступаем на Вызиму, — сообщил сухо и равнодушно, окинул Эйлера внимательным взглядом: — Ты сможешь сражаться?
— Конечно, — так же ровно ответил эльф, стараясь заглушить слишком громкий стук своего сердца. — Я здоров, чародейка… Трисс совершила чудо.
— Отлично, — едва заметно улыбнулся Яевинн, — можешь оставаться тут до утра, я все равно не собирался спать. Нужно слишком многое сделать. И еще… — он помолчал и добавил: — Больше не приглашай на свидания смерть. Она никогда не отказывается. Твой поступок… это было глупо и достойно наказания, но потом, если выживем в завтрашней драке.
— Я хотел… — опустил Эйлер голову, не смея посмотреть Яевинну в глаза, боясь увидеть в них холодную ярость и… отблески страсти, которой командир предавался совсем недавно.
— Подохнуть? — иронично осведомился Яевинн. — У тебя почти получилось. Слепое и глухое сердце не слышало ничего, кроме себя самого. Жаль, — командир развернулся, чтобы уйти, и Эйлер все же сказал ему в спину:
— Берегут себя те, кому есть ради кого жить, те, чья жизнь важна не только для них самих. Если бы вы погибли, бригаде пришел бы конец. Я не мог позволить, чтобы dh`oine получили такой подарок.
— Как благородно, — не поворачиваясь, бросил Яевинн, — поистине геройский в своей глупости поступок. Да, кое-что не меняется никогда… — негромко добавил он и вышел, оставив Эйлера одного с острым желанием разнести по бревнышкам эту халупу и обидой, сдавившей горло так, что дышать было почти невозможно. А хотя, чего еще он ожидал? Благодарности? В таком случае он еще больший идиот, чем думает Торби, не так давно прямо обозвавший эльфа ослом.
Как ни крути, он ослушался Яевинна, предостерегавшего от необдуманного риска, поступил вопреки советам и приказам. И то, что жив до сих пор, заслуга исключительно Трисс Меригольд и ведьмака, которым обязан всем. Впрочем, совсем скоро ему может представиться возможность расплатиться, если завтрашний поход на Вызиму действительно состоится. Вот и хорошо.
Самое время окончательно выбросить из головы романтические бредни и сосредоточиться на главном — убивать dh’oine, из-за которых он и оказался когда-то здесь. Не обращать внимания на сердце, по-прежнему не желавшее успокоиться и смириться, задвинуть в самый дальний угол иллюзии и мечты. Командир никогда не ответит взаимностью — это факт, который невозможно оспорить. Сердце Яевинна принадлежит Торувьель. Точка.
========== Глава 9 ==========
Торувьель Эйлер увидел, когда вошел в дом, ставший штабом скоя’таэлей в Старой Вызиме. Услышав шаги, эльфка подняла голову от карты, расстеленной на столе, смерила его взглядом и чуть кивнула головой, хотела что-то сказать, но один из эльфов, стоящих около стола, обратился к ней:
— Торувьель, а что если…
И она тут же забыла об Эйлере, если вообще видела его по-настоящему. Её темные глаза блестели, а на скулах ярко горел румянец. Она была красива броской и агрессивной красотой, а фанатичный огонь в глазах только подчеркивал совершенство лица. Да уж, ничего удивительного, что Яевинн избрал её своей возлюбленной — кто бы смог остаться равнодушным к такой женщине? Особенно если она не только красива, но и умна, обращается с оружием не хуже мужчин и точно так же умело убивает? Только легче от этого открытия не становилось.
Впрочем, последнее, о чем сейчас стоило думать — о сердечных делах. И Эйлер тряхнул головой, выбрасывая из нее всё лишнее, поправил пояс с оружием и направился к дому, который стал их временным убежищем в городе. Эльфу отчаянно требовался отдых, поскольку сил не осталось совсем.
Сюда они пробивались с боем, потому что на улицах творился форменный ад: городская стража и рыцари Пылающей Розы консолидировались и выступили против нелюдей единым фронтом. Кровь лилась рекой, шипела, попадая в костры, пылающие на месте домов, засыхала на мостовой бурыми пятнами. Она была везде, и сам Эйлер был покрыт ею. Пока что не своей.
Злость на себя, Алунэ, Торби и Яевинна помогла ему собраться и взять себя в руки. Он должен выжить, чтобы потом уйти из бригады и, в конце концов, выздороветь. Только слабак бежит от любви в смерть, а Эйлеру не хотелось быть слабаком. И он сражался яростно и умело, больше не думая о том, чтобы прикрывать спину командира.
Яевинн прекрасно может позаботиться о себе сам. Ему не нужны идиоты, изображающие из себя обед для кикиморы. Он вполне способен защитить и себя, и свою женщину, к которой, по всей видимости, и спешил, сообщив еще в лагере, что группа Торувьель будет ждать их в Вызиме.
Борясь с накатывавшей волнами дремотой, Эйлер открыл дверь убежища и стал медленно подниматься по лестнице, уже предвкушая, как сейчас упадет на одну из подстилок и сразу же уснет. Однако этим мечтам не суждено было осуществиться, потому что в комнате эльф увидел Торувьель и… ведьмака.
Они стояли слишком близко для обычного разговора, их лица почти соприкасались, и Эйлер замер, чтобы не выдать своего присутствия. Они говорили о том, что сейчас у эльфов наконец-то появился шанс добиться цели. А потом Gwynbleidd спросил:
— Как ты связана с Яевинном?
— Ты хочешь знать, любовники мы или нет? — ответила Торувьель. — Сейчас это неважно. Сегодня я хочу быть с тобой, — и жарко припала к губам Волка. Ведьмак ответил, и через мгновение они целовались так упоенно и страстно, что у Эйлера перехватило дыхание.