— D`yeabl! — пробормотал он, стряхивая охватившее оцепенение, и начал снова спускаться по лестнице. Возможно, на первом этаже ему не будут так слышны их стоны?
Однако спуститься по лестнице Эйлер не успел, хлопнула входная дверь, и в дом вошел Яевинн. На лице командира лежала печать усталости и глубокой задумчивости. Увидев юношу, он молча кивнул ему и замер, потому что в этот момент Торувьель застонала особенно громко. Яевинн повернул голову на звук, приподнял бровь, но не сказал ничего. Перевел взгляд на Эйлера и спросил:
— Ты тоже зашел сюда в поисках места для отдыха?
— Да, — кивнул юноша.
— В таком случае будем искать его вместе, — усмехнувшись, произнес командир, — идем?
Эйлер снова кивнул — на сей раз без слов. Оставаться в этом доме было все сложнее, потому что с каждой минутой Торувьель стонала все громче, а потом и вовсе закричала — выплескивая в крике свой восторг.
— Отлично, — улыбнулся Яевинн, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, словно он ничего не слышал, и повернулся к двери. Эйлер послушно последовал за командиром, слыша его дыхание, ощущая запах и уже не пытаясь успокоить свое сердце. Оно снова стучало сильно и часто, кровь пульсировала в висках, а на лбу выступила испарина, и эльф стер её, проклиная себя за слабость.
К небольшому пустому дому, который Яевинн выбрал в качестве ночлега, они подошли совсем скоро. Командир открыл дверь, пропустил юношу вперед и тут же закрыл, задвигая засов. Потом Яевинн зажег обнаружившиеся на столе свечи, указал Эйлеру на скамью, стоящую у окна, а сам опустился рядом.
— Кто с ней? — спросил, словно возвращаясь к прерванному разговору и окидывая комнату взглядом. Из мебели тут уцелели только стол, скамья, на которой они сидели, колченогий стул и кровать, прикрытая темным покрывалом.
— Gwynbleidd.
— Ясно.
— Я не следил за ними, — зачем-то начал оправдываться Эйлер, — просто…
— Неважно. Она с кем, кого хочет, — спокойно произнес Яевинн, а на лице его не отражалось совершенно ничего. — Сегодня это Волк.
— И вам все равно? — вдруг вырвалось у эльфа, хотя он знал, что не имеет права задавать подобные вопросы, но слова вернуть невозможно.
— Да, — прозвучало в ответ, — а почему должно быть иначе?
— Но вы же… — начал Эйлер и осекся под уже знакомым ироничным взглядом.
— Ты снова поверил чужим словам? — спросил Яевинн, странно усмехаясь. — В который раз пропустил мимо ушей то, что я говорил тебе. Молодость не только слепа и глуха, но еще и невнимательна, — он покачал головой, потом принялся медленно снимать доспехи: — Сегодня было нелегко, завтра — будет еще сложнее, но мы должны победить, слышишь?
— Да, — кивнул головой Эйлер, стараясь не смотреть на обнажающуюся кожу командира. Бронзовую, как в том его сне.
— Но думаешь о чем-то совершенно другом, — прозвучало мягко и чуть насмешливо, — в очередной раз витаешь в облаках. Впрочем, сейчас ты можешь позволить себе несобранность, но только на эту ночь, которая, кстати, не будет длиться вечно. А так как мы пришли сюда отдохнуть — самое время лечь спать.
— Вы ложитесь, — Эйлер встал, понимая, что больше не сможет находиться рядом с Яевинном сейчас, когда тот полураздет и смотрит на него почему-то потемневшим зеленым взглядом, — а я пойду, проверю, как там…
— Там, — Яевинн кивнул в сторону штаба, — всё в порядке, а тебе нужно отдохнуть ничуть не меньше, чем мне. А потому раздевайся и ложись. Это приказ, — он встал, сдернул с кровати покрывало и вытянулся на чудом сохранившей белизну простыне. — Здесь вполне хватит места для двоих.
Решив, что дальнейшие возражения будут выглядеть по меньшей мере странно, Эйлер послушно кивнул, потом зачем-то повернулся к Яевинну спиной и стал расстегивать одежду, путаясь в пуговицах и крючках и понимая, что сейчас выдаст себя окончательно. Слишком близко будет полуобнаженный командир, слишком сильно здесь пахнет им, и слишком заметна дрожь, пробегающая по телу Эйлера. Заметна и красноречива.
Приблизившись к постели, он осторожно лег на самом краю, спиной к Яевинну, который лежал, закинув руки за голову, глядя в потолок и о чем-то думая. И когда спины, как тогда на болотах, коснулась рука, Эйлер точно так же вздрогнул и хрипло спросил:
— Там снова кровь?
— Нет, — прозвучало негромко, а пальцы продолжили неспешный путь вдоль позвоночника, — ты дрожишь, — прокомментировал очевидное Яевинн, — холодно?
— Да, — соврал Эйлер, которому на самом деле было чертовски жарко, особенно сейчас, когда рука командира лежала на бедре, совсем рядом со шрамом от когтя.
— Повернись ко мне, — последовал приказ, ослушаться которого Эйлер не осмелился. — Зачем ты лжешь? Всё еще надеешься убежать от неизбежного?
— О чем вы? — попытался изобразить непонимание Эйлер, но встретился взглядом с Яевинном и заткнулся.
— Об этом, — ладонь мягко скользнула по животу эльфа и так же мягко опустилась на пах. — Твое тело не умеет лгать, в отличие от губ, первый поцелуй которых достался мне.
— Я… — начал Эйлер и был тут же остановлен пальцами, которые легли на его губы.
— Ты думал, что умираешь, а в этот момент не лжет никто. Не возражай, не стоит. Я уже говорил, что ты — это в какой-то степени я. Точно так же бежишь от себя и от любви, которой когда-то желал так же сильно, как проклинаешь сейчас. Бежишь, надеясь, что сможешь забыть, освободиться, выздороветь. И не понимаешь, что это невозможно, потому что она сидит гораздо глубже, чем любая стрела. Её нельзя вырезать или вырвать и не захлебнуться в собственной крови, я это знаю, а ты?..
— Нет ничего хуже любви, которая тебе не нужна, — прошептал Эйлер, уже не пытаясь отрицать очевидное, — я знаю, что вы и Торувьель…
— Старые товарищи по оружию, которые время от времени ложились в одну постель, — с усмешкой произнес Яевинн. — Она свободна, равно как и я. Давнюю любовь придумали юные романтичные эльфки, такие, как Алунэ. Если бы это было так, я не слушал бы спокойно стоны Торувьель, надеясь, что Gwynbleidd сумеет доставить ей настоящее наслаждение, такое же, как она дарила мне… Когти угодили и сюда? — резко сменил тему он, касаясь пальцами бедра Эйлера, дышащего сейчас тяжело и отрывисто, напрасно пытающегося совладать с захлестнувшим с головой возбуждением.
Он кивнул молча, увидел, как Яевинн быстро расстегнул его штаны и потащил их вниз. И так же молча Эйлер приподнял бедра, чтобы командиру было удобнее. А потом задохнулся, потому что шрама на бедре Яевинн коснулся губами, которые через мгновение оказались совсем рядом с его пересохшими губами:
— Мне мало одного поцелуя, — глухо произнес Яевинн, — он был слишком коротким и горьким, смерть не хотела уступать тебя мне, но в этот раз вышло по-моему. Я успел поцеловать тебя первым тогда, а теперь хочу получить гораздо больше, — горячая рука ласково скользила по влажной коже Эйлера, все еще не верящего в происходящее.
Юноша знал, что в ночи перед особо опасными боями скоя’таэли часто предаются страсти, чтобы отогнать смерть, бросить ей вызов и ощутить себя живыми, возможно, в последний раз. Знал, как это называется, и прошептал, все еще не решаясь ответить на ласку:
— En’ca minne?
— Neen, — едва касаясь его губ своими, ответил Яевинн, — много любви. Я хочу получить то, что мое по праву первого поцелуя.
— Me hamhain te, — выдохнул в губы командиру Эйлер, а потом наконец-то ответил на поцелуй, которого так желал с того момента, как Яевинн коснулся его спины, смывая с нее кровь.
— Знаю, — шепнул ему на ухо командир, тесно прижимаясь к телу юноши своим, таким же горячим и жаждущим страсти.
А потом слов не было, только поцелуи, становящиеся все жарче; ласки — сначала осторожные и нежные, а после — все более настойчивые и откровенные; тела, наконец-то отыскавшие друг друга и слившиеся с громким, одним на двоих, стоном.