— Если в этом дело, то не дергайся. Яевинн знает, какие порядки у здешней стражи, и раньше завтрашнего полудня тебя не ждет. Так что переночуешь у меня, поужинаешь с нами, отдохнешь, а то когда еще нормальную постель увидишь? На болотных кочках не больно-то выспишься, — кузнец говорил негромко и почти нараспев, голос убаюкивал, и Эйлер поймал себя на том, что глаза начинают закрываться. Он только сейчас вспомнил, что не спал уже сутки, да и голод давал о себе знать громким урчанием, а голова чуть кружилась от выпитого пива. — Чего это я тебя, ровно соловья, баснями кормлю? — спохватился краснолюд. — Вставай, да пошли, пока не уснул ты прямо у горна.
Эльф тряхнул головой, отгоняя дремоту, послушно встал и последовал за хозяином, который, к счастью, больше никаких вопросов не задавал. Меньше всего Эйлеру сейчас хотелось разговаривать с кем-либо вообще. Еда и постель — вот все, о чем он мечтал, стараясь не думать о том, что в этот самый момент Яевинна и остальных членов бригады может уже не быть в живых. Пожалуй, ему еще никогда не хотелось ошибиться в своих предчувствиях так сильно.
Однако, вопреки ожиданиям и надеждам, ночь не принесла с собой покоя и облегчения. И хоть он уснул сразу после сытного ужина, совсем скоро снова открыл глаза, слыша, как сильно колотится сердце и как воняет в комнате дымом. Тем самым дымом с примесью плоти. Сон безжалостно вернул Эйлера на пожарище, бывшее когда-то его домом, наполнил легкие горечью, а уши — громкими криками боли и ненависти. Это случалось с ним часто — почти каждую ночь, словно что-то или кто-то мстило эльфу за то, что остался жив, не позволяя забыть.
Сев на постели, ощущая, как стекает по телу пот, он горько усмехнулся, повернул голову к раскрытому окну и понял, что дым занесло с улицы. Обычное для города явление, особенно если дом находится совсем рядом с кузницей. Однако легче от этого не стало. Сон сбежал окончательно, а воспоминания вернулись — яркие и свежие, словно погром случился только вчера.
Эйлеру казалось, что он снова бежит по лесу, не разбирая дороги, не видя и не слыша ничего, кроме собственного тяжелого и хриплого дыхания. Бежит, чувствуя, как все сильнее болят ноги, и понимая, что совсем скоро рухнет как подкошенный и уже не сможет подняться. Никогда. Так и будет лежать на траве, а потом станет трапезой для волков или каких-то других зубастых тварей.
— Ghoul y badraigh mal an cuach, — пробормотал Эйлер, откидываясь на спину и закрывая глаза. Как долго его будет преследовать этот кошмар? Сможет ли он когда-либо забыть или обречен возвращаться в прошлое каждую ночь? Как избавиться от вины и боли, сдавивших сердце ледяными пальцами и мешающих дышать? Ответа ни на один из этих вопросов Эйлер не знал и понятия не имел, где их искать.
Он пролежал до рассвета, так и не уснув, и был уже одет и на ногах, когда в дверь громко постучали, и на пороге появился кузнец. Увидев, что гость уже не спит, он одобрительно улыбнулся и позвал эльфа завтракать, а потом проводил к крытой повозке, в которой и был сложен товар. Около повозки стояли двое вооруженных краснолюдов и двое эльфов, к которым и присоединился Эйлер, без проблем покинув Вызиму.
Как только повозка выехала за ворота, он попрощался с охранниками и поспешил к пристани, надеясь, что богиня окажется милосердной и рыжей шлюхи на месте не будет. Воспоминания о вчерашнем вызвали гадливую дрожь и желание искупаться в ледяной воде лесного озера, чтобы смыть прикосновения проститутки. И пусть их разделяла одежда — это ничего не меняло.
В этот раз Эйлеру повезло — девки на месте не было, а стражники у ворот успели смениться. Отлично. Невольно улыбнувшись, эльф спустился к лодке и без слов протянул паромщику пять оренов — плату за переправу. Тот принял деньги молча, крякнул в кулак и взялся за шест. Время от времени Эйлер ощущал на себе вопросительно-насмешливый взгляд, но делал вид, что ничего не замечает. Главное, что паромщик не открывал рот, а глазеть может сколько душе угодно.
По мере приближения противоположного берега в душе эльфа усиливалось беспокойство, возникшее после встречи с ведьмаком. Хотелось попросить перевозчика быстрее работать шестом, но Эйлер сомневался, что просьба возымеет результат. Паромщик всем своим видом давал понять, что прекрасно помнит вчерашнее, и до сих пор обижен на грубого пассажира.
— Bloede dh’oine, — пробормотал эльф себе под нос, жадно вглядываясь в приближающиеся болота и молясь, чтобы предчувствие беды его обмануло.
***
Эйлер выпрыгнул из лодки, стоило только ей причалить, и, не тратя более времени, поспешил к лагерю, уже не стараясь выбросить из головы картину, пугавшую до дрожи и заставлявшую ускорять шаг. Он уже знал, что сделает, если подозрения станут реальностью — вернется на пристань и вытрясет из жирного купца информацию о ведьмаке, а потом… И пусть это будет его последний бой, иначе нельзя, чтобы окончательно не потерять уважение к себе самому.
Напряженно вслушиваясь, Эйлер быстро шагал по едва заметным тропинкам, ведущим к лагерю, пытаясь уловить разговоры или хотя бы что-то, способное успокоить тревогу. Но кроме кваканья лягушек, комариного писка и доносящего время от времени голодного рычания неизвестной твари, не слышал ничего. И шагал все быстрее, почти бежал, так и не сумев избавиться от ощущения, что все равно опоздал.
— Смотри под ноги, — донеслось насмешливое, и Эйлер резко остановился, закрутил головой, пытаясь понять, откуда исходил незнакомый мужской голос. — Ты чуть в трясину не угодил, — добавил скоя’таэль, появляясь из кустов, растущих у тропинки. — Если так торопиться, можно и успеть.
— В лагере всё в порядке? — вырвалось у Эйлера, хоть этот вопрос и не стоило задавать, если бы это было не так — никто бы его не окликнул.
— Если не считать сырости, комаров и пиявок — да, — ответил дежурный, удивленно глядя на явно чем-то сильно встревоженного новичка. — А к чему вопрос-то?
— Так, не обращай внимания, — махнул рукой Эйлер и поспешил дальше, к костру, около которого сидел Яевинн, положив подбородок на сплетенные пальцы и задумчиво глядя в огонь. Услышав легкие и быстрые шаги, командир повернул голову и молча смотрел на приближающего Эйлера. Ждал, пока тот подойдет совсем близко и только потом вопросительно приподнял бровь, выжидательно глядя в светло-серые, почти прозрачные глаза молодого эльфа.
— Кузнец сказал, что всё в порядке, — выдохнул Эйлер и замолчал, пытаясь выровнять дыхание и успокоить все еще бешено колотящееся сердце.
— Хорошо, — негромко произнес Яевинн, — твоё рвение похвально, но болота — не то место, где можно нестись, не глядя под ноги. За тобой кто-то гнался?
— Нет, — отрицательно качнул головой Эйлер, стер пот со лба, ощущая, как тревога начинает отпускать, как разжимаются пальцы, сдавившие сердце еще вчера. — Я хотел побыстрее доставить ответ.
— И?.. — это был вопрос, не ответить на который невозможно, даже если тебя после этого снова окатят холодной иронией.
— И убедиться, что в лагере всё нормально.
— А почему должно быть иначе? — спросил Яевинн, чувствуя, что новичок сказал далеко не всё. — D’hoine боятся соваться сюда. Пока что.
— Вчера я видел, как через реку переправлялся vatt’ghern с белыми волосами… — начал Эйлер, — и подумал, что…
— Его наняли, чтобы избавиться от нас? — закончил за него Яевинн.
— Yea.
— Предчувствия тебя обманули. Gwynbleidd не враг.
— Gwynbleidd?
— Это его имя. Советую запомнить, — голос Яевинна немного потеплел, и это удивило Эйлера, считавшего, что командир точно так же ненавидит всех dh’oine, как и он сам, что нет, и не может быть у Яевинна друзей среди людей. И это удивление вырвалось в вопросе:
— Но он же мутант, убийца, созданный людьми. У таких, как он…
— Нет чести, совести и сердца?
— Так говорят, — пожал плечами Эйлер, уже понимая, что снова ошибся.
— Не всё, что говорят, является правдой, не стоит судить по чужим словам. Никогда и никого. Если бы я осудил тебя, не видя, а просто услышав, что ты сбежал от d`hoine, позволил бы остаться здесь? — спросил Яевинн, пристально глядя в глаза Эйлера.