Я чувствовал себя больным и несчастным; он поклялся, что мой сплин — результат «взгляда на жизнь с точки зрения Симлы», просил не отправляться в путешествие столь предубежденным и пригласил пройтись с ним в местный парк, который называется «Сады Эдема»…
Вы, кто остался трудиться на этой земле, только вообразите: в надлежащее время я сел на пароход и, хотя мне некуда было торопиться, улизнул из Калькутты, воспользовавшись услугами так называемой Бараньей Почтовой компании, которая занимается доставкой овец и почты в Рангун[267]. Казалось, половина Пенджаба ехала с нами, чтобы послужить королеве в Бирманской военной полиции. И снова грубоватый, резкий говор внутренней Индии ласкал слух среди невнятного бормотания бирманцев или бенгальцев. Итак, в Рангун на борту «Мадуры». Дорогие читатели, отправимся-ка вместе со мной вниз по Хуг-ли и попытаемся вникнуть в жизнь лоцманов, этих странных людей, которые знают о существовании суши только потому, что им приходится видеть ее с середины реки.
— Вот и застряли ниже северной подводной гряды. Под килем шесть дюймов. И это при юго-западном муссоне! Наверное, только на небесах знали, куда я иду… — гудел чей-то бас.
— Чего вы хотите? — вторил другой.
— Затмевающиеся огни там не годятся. Дайте мне красный с двумя проблесками, хотя бы на внешней отмели. В мире нет реки хуже, чем Хугли.
— Подумать только, как обращается с вами правительство!..
В конце концов лоцман с Хугли всего-навсего человек. При исполнении служебных обязанностей он волен говорить хоть по-гречески, но когда дело доходит до критики правительства, ругает его так основательно, словно он гражданское лицо, не связанное контрактом. У лоцмана нелегкая жизнь, зато он знает много занимательных историй и, коли с ним обращаются уважительно, может поделиться некоторыми из них.
Если лоцман прослужил на реке «щенком» лет шесть, остался в живых и не износился, то, полагаю, он зарабатывает до пятидесяти рупий, гоняя по речным плесам двухтысячетонные суда с сотнями пассажиров. Но вот он перелезает через борт, унося ваши последние любовные послания, и бродит на своем буксирчике в устье, пока не встретит другой пароход, чтобы ввести его в реку. Для утешения лоцману требуется не слишком много.
Где-то в открытом море несколько дней спустя.
Я решил не писать. Не могу, оттого что меня неумолимо клонит ко сну. Меня обуяла великолепная лень. Журналистика — плутовство. То же самое — литература и искусство. Индия скрылась из виду еще вчера, и двухмачтовое лоцманское суденышко, качавшееся у Сэндхе-да, уносило мое прощальное письмо в тюрьму, которую я покинул. Мы достигли границы синей воды (растопленные сапфиры), и легкий бриз колышет парусину тента. Утром заметили трех летающих рыбок. Чай на чотахазри[268] не слишком хорош, зато капитан превосходен. Устраивает вас такой бюджет новостей или же сообщить вам по секрету о профессоре и компасе? Позже вы еще не раз услышите о нем, если, конечно, я вновь возьмусь за перо. В Индии профессор работал по девять часов в сутки, а сегодня в полдень проявил интерес к циклонам и прочему. Он даже подумывал спуститься в каюту, чтобы принести компас и некую книгу по метеорологии, двинулся было с места, но, вспомнив о выпивке, заколебался.
— Компас лежит в ящике, — сказал он сонным голосом, — и все дело в том, что придется вытаскивать ящик из-под койки. Если хорошенько подумать — овчинка выделки не стоит.
Затем он принялся слоняться по палубе, а сейчас, полагаю, крепко спит. В его голосе не слышалось ни малейших угрызений совести. Я хотел упрекнуть его, но язык не повиновался мне. Я чувствовал себя еще более виноватым.
— Профессор, — молвил я, — в Аллахабаде выходит глупая газетенка под названием «Пионер». Мне нужно написать туда статью… Написать собственными руками! Вы когда-нибудь слышали что-ни-будь более нелепое?..
— Интересно, пойдет ли ангостурская горькая[269] с виски? — откликнулся профессор, поигрывая бутылкой.
Индии и дневной газеты «Пионер» не существовало. Это был дурной сон. Единственно реальные вещи в мире — кристально чистое море, добела вымытая палуба, мягкие ковры, жгучее солнце, соленый воздух и безмерная, тягучая лень.
Глава 2
Река Заблудших душ и «золотая тайна», покоящаяся на ее берегу; глава рассказывает, как можно пойти в пагоду Шуэ-Дагоун и ничего не увидеть, а затем отправиться в клуб «Пегу» и чего только не наслышаться; диссертация на тему о смешанных напитках
267
Рангун — название столицы Бирмы (совр. Мьянма) до 1984 года, сейчас Янгон, порт в дельте реки Иравади, в 1862 году центр английских владений в Бирме.
268
Чотахазри (англо-инд.) — легкий утренний завтрак. Профессор — имеется в виду С.А.Хилл, метеоролог, преподаватель естественных наук в колледже в Аллахабаде, путешествовавший с Киплингом до Сан-Франциско
269
Ангостурская горькая — ароматная горькая настойка, первоначально производившаяся в мексиканском городе Ангостура