Известно, что медведь есть медведь и образовать его очень трудно. Даже труднее, чем бороться с ним. Но Гладильщиков кропотливо продолжал обучать Мишука.
Выучил он медведя и решил в столице попробовать свои силы. Очень волновался на пробном спектакле в «Аквариуме» Гладильщиков, а медведь — еще больше: свет и музыка его раздражали. Но прошел спектакль хорошо, и с Гладильщиковым подписали первый контракт.
Потом четвероногий артист стал работать не только на сцене: его пригласили в кино. Есть картина «Медвежья свадьба». Там медведь в лесу нападает на женщину и тащит ее. Это Мишук Николая Павловича.. Научил Гладильщиков медведя как следует, и тот все выполнил на «отлично», даже по снегу женщину катил бережно, точно ком снега.
Но с другой картиной вышло хуже. Снимали «Северную любовь». На время инсценировки охоты было приказано не стрелять, а кто-то выстрелил. Медведь разъярился, повалил Гладильщикова и стал его рвать. А все остальные разбежались. Тогда Николай Павлович ухватил зверя за язык рукой и не выпускает. Выдержка и находчивость спасли его.
Стена, увешанная афишами прежних представлений, парадные фотографии, запылившийся реквизит в углу, пожелтевшие вырезки из газет — в комнате. Внизу запах конюшни, вечная возня зверей, рычанье…
Между двумя рядами клеток идет человек в высоких сапогах. Он подходит к старому льву и протягивает ему палец, покрикивает на медведя. Тут все его старые знакомые и приятели. Но с этими приятелями не шути: человек обернулся спиной ко льву, а тот уже протягивает через решетку лапу. Укротитель настороже, он оборачивается и грозит льву пальцем…
Однажды при перевозке лев Гладильщикова поранил мальчика, который подошел слишком близко к вагону с клеткой. Другой раз лев Таймур прыгал через огненный обруч, и на нем загорелась шерсть. Звери разъярились. Лев убил дога и напал на медведя. Другой лев набросился на Гладильщикова и начал его рвать. Весь в крови, укротитель загнал все-таки зверей в их клетки.
Можно было бы много рассказать еще происшествий.
Но гораздо труднее рассказать о тех днях, в которых нет происшествий. Это ежедневная, очень трудная и самая важная работа укротителя со зверями.
День укротителя начинается на арене с рассвета и кончается в конюшне ночью. Ежедневные репетиции и кропотливая работа со зверями — это путь к звериному сердцу, к взаимному пониманию.
Особенно труден этот путь был вначале, когда укротитель задумал неслыханное дело — выпускать на арену вместе разных зверей: медведей бурых и белых, собак, львов, змею и крокодила.
Ученых зверей на свете не так уж много. Те, которые находятся в зоопарке, ни прыгать в обруч, ни на бочках кататься не могут. А попробуй им мясо из своего рта дать — они с головой откусят.
И вот, когда выступает Н. П. Гладильщиков на арене и дает кусок мяса льву из своего рта, нужно представить, сколько труда и терпения потрачено на это.
И теперь, когда я смотрю на представление укротителя Гладильщикова, я иначе вспоминаю того дядю в цирке, что насчет «пыли в глаза» говорил. Я знаю, что Гладильщиков не «форсит» и нет здесь револьверов-хлопушек, как у иных укротителей. Это настоящее мужество и работа, опыт и самообладание.
РАССКАЗЫ О ПРОБКЕ
Вступление
Первый раз я увидел пробку на корабле, идущем по Черному морю в Одессу. До того слово «пробка» для меня существовало лишь в обыкновенном, бутылочном смысле. Так, многие предметы, знакомые с детства, на которые обычно не обращаешь никакого внимания, вдруг начинаешь видеть второй раз, по-новому.
— Пробка, дети, растет в Испании и в Алжире, потому что она требует жаркого климата, — говорил школьный учитель географии, но никто ему не верил, ибо такая обычная и домашняя вещь, как пробка, не могла расти в Испании.
Теперь я в этом убедился собственными глазами. На тюках пробки, сложенной на палубе, были наклеены аккуратные иностранные марки, ясно говорившие, что пробка плывет в Одессу из Испании.
Но она имела совершенно необычный вид. Конечно, я никогда не думал, что она растет на деревьях в виде готовых пивных и аптекарских пробок, но какое-то представление вроде этого было.
Теперь она лежала в виде настоящей коры пробкового дуба, увязанной железными обручами в тюки. Этих тюков было так много, что они возвышались горами, закрывая собою трубы, капитанский мостик, капитана и его помощника. Я никогда не видел столько груза на одном корабле.