На его лице застыла гримаса отчаяния, а из груди его торчал разукрашенный драгоценными камнями и позолотой крест, перед которым мы молились в храме всей деревней, прося Бога о мире и хорошем урожае.
Так, впервые, надломилась моя вера.
- Тормод, - тихо окликнул меня знакомый голос и, обернувшись, я увидел Марию. - Иди сюда скорее, родной. - она поманила меня рукой и я пошел.
В доме, где она укрылась обнаружились старик Мари и ещё пара мальчишек, возрастом едва ли старше меня.
- Почему вас не убили? - наивно спросил я, и очень удивился, когда один из мальчиков грубо одернул меня. - Сдурел совсем! - воскликнул он. - Старики заботились о тебе всегда, как о родном, а ты такое несешь!
- Оставь его, Лейв, - грустно усмехнулся Мари, глядя на раскрасневшегося мальчика. - Он еще мал и не понимает. - старик поднялся с постели, уводя меня из избы. - Мы не воины, малыш. Им не было нужды убивать нас, - спокойно объяснил он мне, когда мы вышли на улицу. - Да и потом, если слух о их силе и кровожадности разнесется по поселениям, жители будут сложа оружие отдавать им все что те потребуют.
- Но ведь это не спасет их, - возмутился я. - Северяне забирают урожай и угоняют скот, а тогда, зиму пережить будет невозможно. Мари удивленно взглянул на меня, а затем, кряхтя присел на корточки и развернул меня к себе и улыбнулся:
- Твой отец считал также и вот, что из этого вышло... - старик обвел окружающую нас разруху взглядом, я хотел было последовать его примеру, но он тряхнул меня за плечи. - Скажи мне, Тормуд, как нам теперь пережить зиму. Все мужчины, что были способны хорошо охотиться - мертвы, на кореньях мы долго не протянем, а чтобы научить вас, мне понадобится минимум два лета.
Тогда я испугался. Страх голодной смерти, поддразниваемый урчанием живота, произвел на меня гораздо большее впечатление, чем смерть собственной матери. Из глаз покатились слезы и задрожав как лист на ветру, я прижался к морщинистой щеке Мари. До детского разума друг долетел и ужас пережитого. Я разрыдался.
- Ну, парень, - ободряюще погладил меня по спине старик. - Не все потеряно, если станете прилежно учиться. И не из таких оболтусов воинов воспитывали. А теперь, нужно заниматься делами, - тихо шмыгнув носом, он отнял меня от себя и вымучено улыбнулся. - Нужно обыскать дома, что-нибудь, наверняка, эти животные оставили.
Я возненавидел северян всей душой. В голове теплилась лишь мысль о мести, пока я шарился в кладовой тетушки Агнии, стараясь не смотреть на её мертвое тело. Она держала кур и козу, и почти каждое утро наливала мне кружку теплого молока. Эта женщина была хорошей, как и многие другие жители деревни. Хотя даже сварливого старика, жившего на окраине деревни, чья голова красовалась на колу, было жаль.
Северяне лишили нас родителей, и несмотря на то, что Мария неустанно заставляла нас молиться дважды в день, я счел Иисуса глупцом и, пока мальчишки шептали молитву, ругал его последними словами.
Иногда ночью, подрываясь в постели от дурного сна, мне казалось в воздухе еще витает запах горелой человеческой плоти.
***
Мари всеми силами пытался привить нам трудолюбие, но мы, повзрослевшие и набравшиеся норова от неумелого владения оружием, постоянно дрались и совершенно отказывались учиться. Старики не раз устраивали нам трепку, но помогало это лишь на пару дней.
Мы перебрались глубже в лес. Дальше от троп. За пару лет мы уютно обжили небольшую полянку, а Аксен даже раздобыл где-то курицу. Но даже там до нас добирались разбойники. Может, заблудшие путники, а может, охочие до крови. Так или иначе, хитростью и уловками мы заманивали злодеев в ловушку за избой, а там с ними разделывались старики. Нам не разрешали смотреть, но украдкой, сквозь щели в стене или из-за угла, мы наблюдали.
Дед оказался бравым воином, пусть и дряхловатым, да и наша старуха проявила себя не пугливой. Мы любили переигрывать сценки борьбы в лесу. Двое из нас были "убийцами", а третий изображал героя, то пронзив врагов мечом, как старик Мари, то проломив негодяям головы камнем, как Мария.