После того, как забрали моих братьев, те же ублюдки возвращались каждые пару недель и мы были вынуждены скрываться в глуши. Я следовал указаниям Марии, собирая необходимые вещи, и чувствовал себя трусом. Меня не воспитывали как воина и рисковать жизнью старухи, строя из себя героя, было глупо.
Теперь я был волен делать что вздумается, заботясь лишь о своей шкуре. Мне было тошно. Мне было больно. Мне казалось, что за неделю пролитых мною слёз, я готов отправиться и в ад, и в рай, но мне было уготовано еще многое. Поэтому, скрепя сердце, на некрепких ногах я поднялся. Мне нужен был угол на этой земле.
3
— Ты либо сумасшедший, либо действительно бесстрашен! — похлопывая меня по плечу, широко улыбнулся мужчина с глубокой проседью на висках.
— Или и то, и другое, — задорно подхватила женщина, чьи черты напомнили мне о давно почившей матери.
Поселение в котором я на время остановился, а позже решил примкнуть, спустя полгода скитаний, приняло меня с распростертыми объятиями. Им требовались молодые и крепкие мужчины, а мне кров да пустая беседа у очага перед сном.
За то время, что я провел в блужданиях по бескрайним землям, едва не одичав, мой слух истосковался по привычному галдежу человеческих поселений, по душевному смеху, брани баб, по песням, крику детей.
Я неплохо наловчился в охоте и жителям пришлось это по нраву. За меня ухватились, как за молодого прыткого умельца. Мужичье радушно принимало к столу, почивая байками, хвалясь победами и прочими подвигами. К своему удивлению, обнаружил, что и девушки не обходят меня стороной.
Конечно, пренебречь вниманием женщин я не смог. Как и упустить возможность поиметь нескольких особо хорошеньких. За что несколько раз мне едва не прилетело топором, но я достойно отстаивал себя. К моему счастью, драки были больше лишь для выпуска пара мужей или обманутых женихов. — Мужик без драки — как волк без мяса, — отмахивался глава деревни, находя все это потешным и абсолютно забавным. — Вам бабам, вообще грех жаловаться. Пусть лучше между собой кулаками машут. Вон, и парня закалят, и кулаки почешут.
Позже я встретил её. Белокожая, темноволосая, с большущими, по-детски наивными, глазами. Она пришла в поселение с отцом после второй зимы.
Мне тогда туго пришлось. Желающих получить такую красоту в жёны было полно и многие превосходили меня и в удали, и силе. Привитая ей отцом хозяйственность делали ее завидной невестой.
Частенько Танарус сбегала из отцовской хижины в сумерки. К реке на подлеске. Я когда прознал об этом, тоже стал бегать к берегу. Туда, где заросли погуще.
Девушка была прекрасна. В ясные вечера, когда луна только вступала в силу, белая кожа Танарус, будто подсвечивалась изнутри. Я представлял, почти осязал пальцами, как от прохладной воды по стройному телу разбегаются мурашки. Мне казалось, что я слышу тихий вздох восторга, когда вода касалась её груди.
Иногда она чуть поворачивала голову в сторону кустов, где, словно двенадцатилетний мальчишка, прятался я.
Почти два месяца я ходил за ней на реку, а потом все прекратилось.
— Тормод, — услышал тихий голос за спиной, после вечерней молитвы.
Красавица моя. Она стояла в паре шагов от меня, уверенно глядя в лицо, но стоило нашим глазам встретиться, Танарус отвела взгляд.
— Слушаю. Что-то случилось? — мои пальцы начали леденеть, а ладони напротив — горели так, что я ощутил неприятную влагу на коже.
— Нет, — девушка принялась теребить конец густой косы. — Хочу попросить тебя…
— Все что угодно, — я с трудом удерживал от дрожи голос, но видя хитрецу в улыбке Танарус, понимал, что не справляюсь.
Красавица вдруг звонко рассмеялась и потянула меня за руку. Я слепо бежал за ней, любуюсь как волнами трепалось платье, от легких шагов. Смотрел на ее улыбающееся лицо, когда она на ходу оборачивалась ко мне.
Как только редкий подлесок закончился и мы оказались на широком берегу, она отпустила мою руку, лишь поманив за собой, устремилась к воде. У самой кромки Танарус обернулась ко мне, неспешно идущего за ней. Девушка, чуть смущаясь скинула платье и шагнула в воду.
Я огляделся, наверно, больше от неловкости, чем от ожидания чего-то.