Уважаемый читатель, где вы сейчас сидите? У компьютера, и читаете с экрана? Или лежите на диване с планшетом в руках? Вернулись из Турции, Крыма, с берегов Адриатики, с дачи и др., и пр.? Во всяком случае, полагаю, вы не в тюрьме.
Пушкин писал Четвёртую главу в ссылке, в той самой Псковской губернии. Бешенство овладевало им не раз. Не раз овладевало отчаяние. Заперт! Пожизненно! (ссылка ведь была бессрочная; не по приговору суда, где указывается срок, а по царскому повелению). В декабре 1825 Александра сменил Николай, началось следствие по делу декабристов, а у всех у них в столах и в шкафах найдены предосудительные стихи Пушкина, того и гляди ссылку заменят на каторгу. Бегство за границу не удаётся; в письмах он срывается на крик; достаётся (иногда матерно) ближайшим друзьям.
Пушкин — Плетнёву
3 марта 1826. Михайловское
Не будет вам Бориса (Годунова), прежде чем не выпишете меня в Петербург. А ты хорош! пишешь мне: нанимай писцов Опоческих, да издавай Онегина. Мне не до Онегина. Чорт возьми Онегина! я сам себя хочу издать или выдать в свет. Батюшки, помогите.
Оставалось ему сидеть взаперти всего лишь полгода, но он этого не знал. В ночь с 3 на 4 сентября 1826 в Михайловское за ним пришли: доставить немедленно, с фельдъегерем, «не в виде арестанта». Ордер на арест был выписан летом, и хотя не предъявлен, слухи об аресте (тем более на фоне казни декабристов 13 июля) могли дойти до многих; в документе под названием «Открытое предписание № 1273» значилось: «Предъявитель сего… отправлен по высочайшему повелению Государя императора для взятия и доставления по назначению, в случае надобности при опечатании и забрании бумаг одного чиновника, в Псковской губернии находящегося, о коем имеет объявить при самом его арестовании». (Пушкин был «чиновник Х класса».)
И вот — ночью, внезапно, без каких-либо объяснений: «Александр Пушкин? Одевайтесь, едем». Участь не объявили. На каторгу?
Все у нас перепугались. Да как же? Приехал вдруг ночью жандармский офицер, велел сейчас в дорогу собираться, а зачем — неизвестно… Арина Родионовна растужилась, навзрыд плачет. Александр-то Сергеич её утешать: «Не плачь, мама, говорит, сыты будем; царь хоть куды ни пошлёт, а всё хлеба даст».
Перепугались не только крепостные. Ещё сильнее перепугались друзья, узнав, что увезён под конвоем без права говорить с кем-либо.
Анна Вульф — Пушкину.
11 сентября 1826. Санкт-Петербург.
Творец небесный, что же с вами будет? Ах, если бы я могла спасти вас ценою собственной жизни, с какой радостью я бы пожертвовала ею… Сейчас я не в силах думать ни о чем, кроме опасности, которой вы подвергаетесь. Дельвиг собирался было написать вам вместе со мною длинное письмо, чтобы просить вас быть осмотрительным!! (Собирался, но почему-то не написал; возможно, предпочёл быть осмотрительным. — А. М.) Как это поистине страшно оказаться каторжником! Я очень скомпрометировала себя вчера, когда узнала эту ужасную новость…
Скомпрометировала себя — в обморок, что ли, Анета упала? Она называет ужасной новость о его внезапном отъезде, ибо все (и он сам) годами ждали для него только крепости и/или каторги. А летом пришла «благая весть» о неслыханном милосердии нового царя. Пятерым декабристам Николай I всемилостивейше повелеть соизволил заменить четвертование[16] на повешение.
В черновиках Пушкин рисовал виселицы с пятью повешенными… Вот в каком состоянии он сочинял весёлого хулиганского Онегина да ещё смеялся над собой и над ждущей его тюрьмой — казематом Петропавловской крепости.
16
Энциклопедический словарь.