Но нет, думал я по дороге в Храм Весны, все это происходит со мной. Я сдавался без борьбы. Я слишком устал, чтобы бороться. К тому же, я вляпался во все это именно из-за драк с Этаном Коннором. Я знал, что буду стоять там и смотреть, как со взмахом бабушкиного жезла рушится мое счастье. Она что-то скажет, что-то сожжет, и моей жизни в Анаборисе придет конец. Это будет проделано чисто и аккуратно, словно надрез на теле хирургическим скальпелем.
Я сел вместе с Бет за маленький столик и молча смотрел, как бабушка устанавливала алтарь, жгла шалфей с кусочками мирры и зажигала свечи по всей комнате. Бет пыталась заговорить со мной несколько раз, но из-за легкого шума в ушах я не мог разобрать ее слов. В конце концов, она сдалась и тоже стала наблюдать за бабушкой, но при этом накрыла своей ладонью мою и время от времени сжимала ее, за что я был ей благодарен.
Мы оба подпрыгнули, когда двери Храма открылись позади нас. Мое сердце замерло, когда я обернулся и увидел, что к нам по проходу направляется Этан. Если я выглядел дерьмово, то он напоминал ходячего мертвеца. Под глазами у него были темные круги, и он, видимо, тоже спал, не раздеваясь. Этан прошел мимо меня, за ним прошли его родители, чтобы поприветствовать бабушку.
Король и Королева тихо разговаривали о чем-то, а мы с Этаном смотрели друг на друга. Мне хотелось подбежать к нему, сжать в объятиях, поцеловать и сказать, что я отказываюсь его отпускать. Но, конечно же, я не сдвинулся с места, даже не встал, пока бабушка не сказала тихо, что пора начинать церемонию.
Бет подтолкнула меня, чтобы я встал. Ноги дрожали, и, поднимаясь, я держался за стол, чтобы не упасть. Когда мир перед моими глазами перестал кружиться, я подошел к Этану, и мы повернулись лицом к бабушке.
— Молодые люди, это займет всего лишь минуту. Пожалуйста, встаньте лицом друг к другу и возьмитесь за руки. Я буду читать заклинание про себя и скажу вам вслух, когда вы сможете отпустить руки. Хорошо?
Мы кивнули и встали лицом к лицу. Я протянул руки, и Этан сжал их в своих. Его кожа была холодной как лед, и у меня по рукам побежали мурашки. Он криво улыбнулся, и я снова еле сдержался, чтобы не поцеловать его.
Хорошо, что я уезжал. Если бы я остался, то, каждый раз встречаясь с ним, вел бы себя как полный придурок. Не давал бы ему прохода в переулках, умоляя принять меня обратно. Да, если я в скором времени не оставлю Анабориса, то это будет настоящий кошмар. Мне будет невыносимо видеть его, зная, что он никогда больше не будет моим.
Мы смотрели друг другу в глаза, пока бабушка ходила вокруг нас. В Храме было так тихо, что все, что я слышал — это шум крови в ушах. На мгновение Этан сжал мои руки сильнее, и я открыл рот, чтобы прекратить церемонию, но как только я это сделал, бабушка заговорила.
— Вы можете отпустить руки. Узы сняты.
Никто из нас не пошевелился. Мы стояли, смотря друг на друга, рука в руке, и мне казалось, что мое сердце выскочит из груди.
— Я сказала, что вы можете отпустить друг друга, — мягко повторила бабушка.
Я попытался опустить руки, но Этан сжал их еще сильнее, притягивая меня к себе. Он коснулся моих губ легким поцелуем и прошептал слова, от которых мое сердце перестало биться.
— Поздравляю с Чикаго, Король Джейми Макхейл.
Он отпустил меня и быстро направился к дверям. Я хотел побежать за ним, извиниться, кинуться ему в ноги и умолять о прощении. Но дверь за ним захлопнулась. Он ушел.
Я повернулся и увидел, что рядом со мной стоит Королева Тара и тихо плачет, прижав к лицу кружевной платок.
— Джейми, мне так жаль. Я не знала, что ты не сказал ему об этом. Я бы никогда не поступила так с тобой намеренно. Боюсь, я принесла тебе намного больше боли, чем помощи.
На секунду она сжала мою руку, а потом пошла с мужем к дверям, которые закрылись за ними с глухим стуком. Я повернулся к своей семье. Бет выглядела шокированной, лицо бабушки было бесстрастным.
— Черт, Джейми, — прошептала Бет и бросилась ко мне, чтобы обнять.
— Не выражайся, — сказала бабушка, но мягко, без упрека.
Я обнял Бет за плечи и прижал к себе. Мне казалось забавным то, что расплакалась она, в то время когда я сам разрушил свою жизнь. Я дал ей поплакать. Мне хотелось найти для нее хотя бы парочку утешительных слов… но сказать было нечего. В моей груди была пустота, потому что Этан вышел за дверь, унеся с собой мое сердце.