По очереди студенты заходили в наш кабинет для допросов. Чересчур громкое название для помещения метр на метр без окон и нормального освещения.
- Присаживайтесь, пожалуйста. Как вас зовут?
Мне показалось, при каждом ответе юноши у Владимира сдувалась с лица чёлка, так близко друг к другу они сидели. Хотя мало ли что мне могло показаться в полумраке. Я оперлась на стену, так как стул для меня не влез в кабинет.
Владимир как неандерталец записывал показания свидетелей в блокнот. Да, я уверена, что у неандертальских следователей, которые, конечно, были, имелись блокноты, потому что КАКОГО ЧЁРТА В НАШ ВЕК ВЫ НЕ ПОЛЬЗУЕТЕСЬ КАМЕРАМИ ИЛИ ХОТЯ БЫ ДИКТОФОНАМИ. Без всякого предупреждения я включила запись на своём телефоне и записывала ответы свидетелей. На всякий случай. Потому что у этих придурков не хватает мозгов работать как следует.
Витя, девятнадцати лет, вёл себя вполне соответствующе своему возрасту. Его коленка не переставала дёргаться, пальцы так барабанили по столу, что Владимир не выдержал и попросил перестать его нервировать, а нижняя губа была искусана до крови. Говорят, это потерянное поколение. Если и так, то потеряли их именно те, кто так говорит. Но как по мне, это поколение невротиков.
- Я почти не общался с Линой, ну как и все пацаны в нашей группе, наверное. Хотя не знаю… Ну вы сами спросите. Пару раз спрашивал у неё домашку, она даже иногда давала списать, вот… Ну я говорю, я даже не знаю, каким человеком она была. Наверное, просто потому что у меня с девушками не очень.
Я закатила глаза. Надеюсь, мне не придётся выслушивать сопливые истории подростков про неудавшиеся отношения весь мой рабочий день. Лучше уж разгребать документы.
- Расскажи, что ты помнишь с того занятия, когда видел Лину в последний раз.
- Ну…
Я готова был треснуть его по башке за каждое «ну».
- Я сидел в кабинете за третьей партой, играл в майнкрафт почти всю пару, что-то записывал, когда препод писал на доске, потом пара закончилась и я вышел.
Майнкрафт? Серьёзно?
Владимир что-то записал в своём блокноте и по его ленивому телодвижению стало ясно, что никаких вопросов больше не имелось. Похоже, я единственная, кто в этом заведении действительно работает.
- Витя, вспомни, пожалуйста, в какой последовательности вы выходили из аудитории? Хотя бы приблизительно.
Владимир покосился на меня, своим взглядом показывая, что я вмешиваюсь не в своё дело, и я могла бы поспорить, но после ответа парня он сменил выражение лица на удовлетворительное.
- Ну препод сразу вышел. Ну… Я вышел где-то четвёртым, но Лина ещё оставалась в кабинете. Кто ещё остался, не заметил, но где-то полгруппы было точно.
Тем утром Митя открыл глаза в два часа дня и тут же пожалел об этом. Бывает, утром мозг по привычке вводит нас в жизнь, к которой мы привыкли. Но секунда осознания реальности бьёт ниже пояса, и притворяться, что ничего не произошло, уже невозможно. Митя не мог встать. Руки и ноги оказались скованными холодом и крепко сцепленными с кроватью. Он боялся думать. Мысль, другая, несколько неосторожных шагов и боль стремительно врывалась в тело и душила, душила, душила что есть мочи, некуда от неё было деться, некому сказать, что ты чувствуешь, потому что это всё и одновременно ничего.
Он стал прокручивать события прошедшего дня. Мозг упрямо сопротивлялся и подкидывал разные вариации уничтожившего его звонка, но вот, среди страшных слов о смерти, плачущей матери и навеки уснувшего лица Лины всплыл диалог в баре. Митя пришёл напиться, утонуть в алкоголе, мечтал разбить кому-нибудь лицо, представляя, что это лицо убийцы, но после трёх стаканов дешёвого виски увидел лицо другое. Знакомое. И в теле вспыхнул пожар.
Сейчас огонь внутри разгорелся с новой силой. И он помог Мите подняться с кровати.
Парень подошёл к зеркалу и всмотрелся в свои глаза. Они тщетно старались потушить пожар солёной водой.