Штольке с тоской посмотрел на внешнюю сторону левой кисти. На стыке большого и указательного, под кожей, топорщился небольшой бугорок. Вот она злосчастная метка, клеймо отделяющее его от заветной мечты. Чип идентификации, заменяющий паспорт, страховку и медицинскую карту. Вся информация на владельца: где, с кем, сколько раз. Удобная штука. Особенно для полиции и СД. Одно касание сканера и ты вскрыт подопытным кроликом на операционном столе. Чип старый, из первых серий, свободно блуждает под кожей в радиусе сантиметрового круга и нещадно зудит. Сейчас ставят совсем незаметные, размером с рисовое зерно. Один укол и свободен. Однажды, придет время, и чип будет перекодирован, открыв Рудольфу дверь в новую, счастливую жизнь гражданина великой Германии. Эту клятву он дал себе в детстве, наблюдая как из шикарных «Мерседесов», выходят офицеры, и исчезают в дверях ослепительно сияющих ресторанов, окруженные самыми шикарными дамами по эту сторону Уральских гор. Рудольф зубами выгрызет себе эту красивую жизнь. Жалкое звание унтертана не для него!
Мусоровоз скрипнул подвеской и замер на светофоре в окружении однотипных, простеньких общежитий. Внутри множество комнат. Общая кухня, общий душ, общий сортир. Простой принцип: проснулся, ушел на работу, вернулся, завалился спать. Утром все начинается вновь, пока не истечет время контракта. Условия спартанские, но Рудольф и ему подобные не имеют и этого. Унтертаны живут в общих казармах и выполняют самую грязную и низкооплачиваемую работу: мусорщики, уборщики, грузчики, слуги. Койка, тумбочка, матрас, одеяло. Семейным дают махонькие квартирки, хочешь улучшения жилищных условий – женись и рожай, Рейху нужны солдаты, маленькие, белокурые бестии. Штольке передернулся, ну уж нет, пока не будет гражданства он не станет обрекать своих детей на жизнь, которой живет. Его дети будут немцами, пусть не по крови, но по духу и паспорту, папочка позаботится. Никаких казарм для унтертанов, школ для унтертанов, больниц для унтертанов, все только по высшему классу.
Грузовик миновал парк, проехал КПП с охраной и оказался в святая святых, Маленькой Баварии, районе аккуратных двухэтажных коттеджей, ажурных заборчиков, благоухающих цветников и тенистых аллей. Здесь всегда испытываешь благоговейный ужас. Здесь живут немцы. Рудольф незаметно для себя выпрямил спину. Надо равняться. Скоро, очень скоро ты будешь одним из них. Ну почти…
В отличие от основной части Эккенталя, вымирающей на буднях, Маленькая Бавария кипела жизнью: прогуливались мамы с колясками, щелкали ножницами садовники, суетилась прислуга, в открытое окно мусоровоза потекли одуряющие ароматы кофе и свежего, хрустящего хлеба. Здесь живут избранные: инженеры, квалифицированные рабочие, военные, врачи, заводское начальство и их семьи. Немцы так же работают вахтой, многие до самой пенсии, но потом всегда уезжают в Германию. Рудольф не знал ни одного случая, чтобы немец остался в городе навсегда. Понять их несложно, придет время, и он сам уедет отсюда, подальше из этого ужасного, промерзшего края со слякотным, противным межсезоньем, куцым летом и тучами комарья. Уедет в Европу, далекую, манящую и прекрасную, виденную лишь в книгах и на экране телевизора.
Он свернул в переулок и принялся за работу. Четыре контейнера: бумага, пластик, стекло, пищевые отходы, за два года на этой должности, еще ни разу не видел, чтобы кто–то перепутал. Знаменитая немецкая аккуратность. Рудольф поздоровался с проходящей мимо немкой, стараясь не пялиться на огромную, мягкую грудь:
– Добрый день, фрау Марта!
– Здравствуй, Рудольф, – улыбнулась женщина. – Как дела?
– Хорошо фрау Марта, спасибо фрау Марта! – Рудольф едва не запрыгал от радости. – Работаю!
– Похвально Рудольф, ты большой молодец, я всегда ставлю тебя в пример своим обормотам, – одобрила немка и назидательно сказала пухлому мальчику лет десяти, нетерпеливо переминающемуся рядом. – Бери пример с Рудольфа, Пауль.
– От него помойкой воняет, – скорчил брезгливую физиономию Пауль. – Фу, гадость какая, мама, не разговаривай с ним, – и потянул женщину прочь.
– Пауль, немедленно извинись!
– Вот еще, папа говорит унтертаны животные, а мне, ведь, не придёт в голову извиняться перед собакой.
– Прекрати, Пауль! Дома я тебя накажу, – немка виновато улыбнулась. – Не обижайся Рудольф. Мы до универсама прогуляться решили, хочется сладенького. До свидания, молодой человек.