А ещё старательная прислуга носила платье короче колен, вырез ниже солнечного сплетения и белоснежный фартук, подчеркивающий огромные размеры. Две штуки двузначного размера!
Фабрицио поблагодарил девушку за завтрак. А вот у Алессы свело скулы от того, как служанка вертит бёдрами и выгибается, намазывая бутерброды. Это же неудобная поза! В такой позе только людей убивать можно.
Короче.
Служанка заслуживает смерти!
– Я помогу, – муж неожиданно оказался совсем рядом. Наклонился, забрал сэндвич, взял руки Валерианы в свои ладони, поднёс к лицу и облизал поочередно все измазанные соусом пальчики.
От мизинца правой руки к мизинцу левой, касаясь языком каждой впадинки между пальцами. И даже причмокивая от удовольствия.
– Что это вообще за извращения?! – опомнилась Сандра. – Руки прочь от меня! Язык то есть!
Стушевалась под насмешливым взглядом мужа и добавила тихо:
– Язык… кхм… Я тебе сейчас язык твой отрежу…
– Не стоит, дорогая. Он тебе ещё пригодится, – игривым тоном сказал Риц.
– Только как трофей, – едва не выдав волнение в голосе, заявила мужу, театрально отворачиваясь.
– Можешь меня всего как трофей забирать, – хмыкнул, с особым удовольствием наблюдая за реакцией жены.
– Весь ты мне не интересен!
– Значит, какая-то особенная часть? – проурчал, приближаясь к лицу Алессы, опаляя кожу дыханием. Но продолжения не последовало.
В столовую вбежал паренек лет двенадцати, вынуждая отстраниться и вернуться в реальность, и передал Рицу записку.
Сандра непроизвольно кинула взгляд на бёдра мужа. Прямые штаны подчеркивали мускулистые ноги, узкую талию. Риц ещё не надел пиджак. А белоснежная рубашка, застёгнутая на все пуговицы, провоцировала потрогать пресс и плечи этого мужчины. Он предпочитал классические костюмы-тройки с двубортным пиджаком из чёрной гладкой материи в мелкую вертикальную полоску с благородным шёлковым блеском.
Стоит ли говорить о том, что посадка по фигуре всегда была безупречной, рубашка — идеально отглажена, а ботинки — начищены до блеска?
Де Лот как раз отложил письмо и завязывал галстук. Делал он это быстро и красиво. Будто фокусник. А должна это делать жена. Ничего этот чурбан в семейной жизни не понимает. Так бы и отрезала ему его длинные тонкие пальцы!
Мужчина поправил шёлковый платок в нагрудном кармане пиджака. И, наконец, финальный аккорд – сверился с невообразимо дорогими карманными часы на массивной цепочке. Это напоминало ритуал. Ни одного лишнего движения. Идеальность во всём.
Какое занудство.
Риц, конечно, заметил заинтересованный взгляд и долгое разглядывание.
– Чем ты занималась в семье? – удивил вопросом Сандру.
– Убивала, – ответила хмуро. Ну да, надо же показать, насколько она опасна.
Ей было неуютно в огромном новом доме. Здесь слишком тихо, слишком спокойно, слишком… одиноко? Впервые за восемнадцать лет она проводила так много времени вне дома. Девушка привыкла к постоянному звукам своей семьи: вот Илона стучит каблуком ей в стену, Сандра опять слишком громко тренировалась; вот Артуро стреляет в потолок в своей комнате, но выстрелы отражаются и многократно усиливаются акустикой дома Ви Сентов. И отдельно стоит упомянуть крики отца, эти песни неизменно будили их по утрам. Нередко отец сразу с кровати хватался за магнум.
И даже в оранжерее, когда Алессандра занималась ядами, слышался тихий отзвук песен и рыки животных. Фейли, вторая жена отца, обожала петь для фамильяров. Животных это успокаивало и тушило бесконечные драки.
Каждый в доме Ви Сентов был чем-то занят, младшие – выживали, старшие – убивали.
Их дом был наполнен звуками жизни.
Риц лишь усмехнулся и предложил:
– Закончишь обустройство дома?
– А ты? – поинтересовалась девушка с едва заметной грустью в голосе.
– Скучные семейные дела, – безразлично пожал плечами.
– Надеюсь, семья Де Лот скоро обанкротится.
– Надейся! Даже если ты начнешь играть в казино, мы останемся в плюсе.