Его бледное, уставшее лицо с двухдневной щетиной, запавшими щеками вызывало сочувствие. Глаза провалились, под ними залегли глубокие тени. Морщины на лбу и в уголках глаз. Офисный костюм слегка помят и несвежая рубашка. Похоже, сорвался с работы, не успев переодеться.
От первого институтского красавца мало что осталось. И все же даже такой он выглядел мужественно. У меня не получалось говорить ему «ты». Мужчина передо мной не слишком напоминал Виктора Селиверстова, которого помнила я. Никакой злости, обиды на него я не чувствовала. Может потому, что он по-настоящему переживает, вторые сутки, ищет мою Машу. Не зря я сделала кофе. Ему сейчас не помешает чашка крепкого двойного американо и пяток бутербродов и сон часов на десять. Мне наверное тоже, но это все потом.
На миг он сощурился, что-то мелькнуло в лице, точно узнал меня. Даже рот приоткрыл спросить. Но так и не решился.
Наш безмолвный диалог взглядов прервался новым телефонным звонком. Виктор ответил утвердительно:
— Да, получил. Скоро буду, — он отключился и вопросительно глянул на меня: - Аня, вы собрались куда-то?
— Да, я с вами, — решительно засовывала продукты в пакет и в маленький дочкин рюкзачок. — Я не могу сидеть и ждать.
— Вы вымотаны, Аня, — он смотрел с сочувствием: — Может лучше, если ее отец поедет со мной.
Я точно на стену налетела, замерла на месте столбом. Сделала вид, что так и задумано, он меня не смутил, я просто поправляю куртку.
— Нет, ее отец точно не… у нее нет…только я и бабушка, — я замолчала и глянула на выход. Чувствовала, что еще чуть-чуть и разревусь. — Я в порядке, Виктор. Мы можем идти.
— Да, поторопимся, — кивнул он, выходя из кухни.
За считанные минуты мы преодолели ступени и дорогу к автомобилю. «Кайен» ждал своего хозяина. Виктор позволил лишь сомневающийся взгляд, но ключ отдал. Навигатор вел на юг, все дальше от Москвы. Ночная трасса, чем дальше в область, тем пустыннее и хуже освещена. Давно не ездила за рулем, уже забылось. Но тут как с велосипедом, если научился, то на всю жизнь. И училась не на космическом шаттле, как у Виктора, а на простеньких «Жигулях». Но сейчас, в страхе за дочку, точно всегда умела. Я села за руль, а вымотанный за день Виктор устроился рядом. Кофе и бутерброды уплетались за милую душу. Он жевал и просматривал сообщения, приходящие на телефон. В салоне висела тишина. Музыка не подходила под настроение, а разговоры не о чем говорить. Навстречу все быстрее летели золотистые пятна фонарей, освещавших автостраду. Небо на востоке уже светлело, обещая рассвет через пару часов.
Тишину нарушал телефон Селиверстова, взрывающийся очередным звонком, и я замирала, ожидая новостей. Но Виктор молчал. Или пугать не хотел, или новостей не было.
Отсутствие плохих новостей — уже хорошая новость. Так утешала себя, поглядывая на него.
— У вас, наверно, семья беспокоиться, куда вы пропали, — начала разговор, чтобы как - то разбить томительную тишину.
— Я недавно развелся с женой. Детей у нас не было, — отозвался Виктор, продолжая вчитываться в сводки в телефоне и жуя бутерброд с сыром.
— Почему развелись? — не отстала я, понимая, что наглею.
— Не получилось родить, а я хотел детей, — отрезал он.
Видно было, что тема ему неприятна. И будь на его месте кто-то другой, я бы даже разговор не начала, но это же Виктор. Хотелось узнать о нем все, что я пропустила за эти годы.
— Это бывает. Ребенок рождается, когда родители совсем отчаиваются. Бывает случается чудо.
Краем глаза заметила, что он смотрит на меня. Долго смотрит, оценивая профиль. Он у меня все эти годы не менялся. Все же не по себе от его взглядов. Тряхнула волосами, прикрываясь пышными локонами от пристального взгляда. От него это не укрылось. Мужчина хмыкнул и отвернулся.
— Как выяснилось, она не хотела от меня детей, — медленно, точно думал о чем-то другом, признался Виктор: - Я тогда пил много.
— Это все меняет, — согласилась с ним. И совершенно неожиданно для себя выдала: - Я родила одна. Отец ребенка, как оказалось, собирался под венец с другой. А со мной — это у него не серьезно. Он даже не потрудился сообщить мне о скорой свадьбе.
Я решила рассказать ему все, что у меня накопилось на душе за эти годы. Выложить как на духу то, что касалось только его, что давило все эти годы, не давая полноценно жить. Но получился странный диалог, совсем не похожий, на выяснение отношений с предателем. To ли мы оба были вымотаны случившимся, то ли уже слишком стары, чтобы скандалить.