— Я?.. Ты?.. — вновь запинался на словах я. — Понравился тебе? — от волнения сдавило горло. — Мы… Гулять?
И с каждым моим затыком на очередном слове, личико валькирии кривилось всё сильнее.
— Эх, — снова закатила глаза Никита, мотая головой. — Сложно будет тебя перевоспитать! Но раз ты у нас новенький, ничего не знаешь, ни с кем не дружишь, так и быть... буду твоим личным учителем-телохранителем!
— Ты же… девочка, — промямлил я, совсем озадачившись словами знакомой.
— И что? — фыркнула она. — Я такая девочка, что всем мальчикам... мальчик! — заверила деловито и очень путанно.
— Девочка-мальчик? — хлопнул ресницами я.
— Да какая разница?! — проскулила, явно теряя терпение Никита. — Мальчик, девочка… Или ты не хочешь со мной дружить? — сверкнула опасливо зелёными глазами валькирия, а я оторвать взгляда не мог от её чудесных веснушек.
Они были как магнит… и у меня уже порядком чесались руки, чтобы проверить, можно ли смазать рытые капли с красивого лица Никиты. Не то чтобы желал от них избавиться, так… любопытства ради, ведь никогда… никогда не видел подобного у людей.
— Эй, ты залип, — голос Никиты выдернул меня из диких мыслей. — Ты меня… пугаешь.
— Прости, — сглотнул я сухость во рту, чуть потупив взгляд. — Я не хочу тебя пугать, и очень х-хочу дружить, — горячо заверил новую знакомую.
— Вот и отлично, — хмыкнула она. — Я сделаю из тебя человека!
— Тогда, можно я с тобой пойду? — робко поинтересовался я. — Я могу помочь… я не боюсь работы…
— Ха! — победно хохотнула Никита. — Круто! Это по-нашему! — она была несказанно рада моему предложению. — Пошли! — схватив за руку растерянного меня, потащила куда-то в сторону: — Что ж, теперь у нас будет непререкаемый свод правил. И первым станет: «Делить не только хорошее, вкусное и весёлое, но и трудности и повинности!
— Это как?
— Если тебе зададут домашку, я буду рядом и помогу!
— Но ты младше меня…
— Не значит, что глупее, — важно заверила Никита, и я ей сразу поверил.
— Если меня заставят полоть грядки — ты будешь рядом, как и я махать граблями, понял? — продолжила мысль подруга.
— Понял, — с готовностью кивнул я, по-дурости радуясь, что больше не одинок, и плохо представляя во что ввязываюсь на самом деле. — А если меня вновь будут задирать местные? — запнулся на вопросе.
— Либо будем удирать, — даже ни на секунду не замешкалась Никита, — либо вместе огребать! — заключила, ничуть не расстроившись последнему. — Это уж как получится!
— А твой брат? — зачем-то брякнул я, вспомнив, что пацаны о нём говорили в уважительном тоне. — Он… не поможет?
Видимо, зря я о нём вспомнил.
Никита тотчас сбилась с шага, улыбка стёрлась с лица:
— Если хочешь со мной дружить… Никогда больше о нём не говори. Между нами только мы! Моего брата быть не должно!
— Хорошо, — испуганно кивнул я. — Прости…
Чуть позже я узнал, что её брат погиб в автокатастрофе… Якобы по его вине погибли несколько человек. И если Никита от этого оградилась как от того, что её не касалось, то её родители — нет. Они боль от потери любимого сына пронесли через всю жизнь, порой настолько погружаясь в свои проблемы, что напрочь забывали о младшей дочери. И это, как полагаю, была главная причина, почему Никита была такой… НИКИТОЙ!
С тех пор началась наша дружба.
Мне было почти одиннадцать. Никите — почти девять...
Мы были странной парочкой, но дружба была крепкой и искренней — не разлей вода! И я был несказанно рад, что познакомился с ней — с этой рыжей валькирией, перевернувшей мою жизнь с ног на голову. И всё время благодарил Бога, что Никита выбрала в друзья меня! Хотя и причину этого тоже понял с годами: она выбрала меня потому, что я был не таким как все — я был одиноким и жалким. А ей было необходимо общение именно с таким ущербным человеком: именно его она могла сделать своим!
И я попал в её рабство! Я был… её полноценно и болезненно-предано!