— А это грудь?
— Уж, какая есть! — в привычной манере огрызаюсь. — А-а-а, — нарочито насмешливо протягиваю. — Точно, ты же у нас «большой босс». Наверное, отвык от натурального, привык к силиконовым буйкам, — жестом округляю свои до утрировано большого размера.
— Ты просила о встрече, чтобы узнать какой размер груди у женщин я предпочитаю? — ровно парирует Костас, не поведя и бровью.
Я возмущённо всхрапываю, но язык прикусываю. Ничего не скажешь — уел…
— Прости, ты прав, это я… от нервов, — встряхиваю головой, позволяя рыжим кудрям немного потанцевать.
Помнится, Костасу это особенно нравилось. Он говорил, что мои волосы его гипнотизируют. Они — как играющее на солнце золото. Бывало, даже просил их коснуться.
Вот и сейчас, кажется, Дмитриадис реагирует на мой жест.
Правда, всего на миг.
Наблюдение не озвучиваю — и без того разговор идёт не так, как планирую.
Лучше о таком промолчать, не хочу раздражать того, кто решает мою судьбу.
— Надеюсь, ты адекватней своей службы безопасности, — спокойней выхожу на главную тему. — Прошу, давай решим вопрос...
— Моя служба безопасности — адекватна, — Костас короткой репликой отметает любую мысль, что обойдусь малой кровью. — И чтобы ты знала, она никогда… НИКОГДА не принимает решение без моего ведома.
Сердце неприятно ёкает.
— То есть, — выдерживаю паузу, пытаясь найти более точные и корректные слова, — ты был в курсе, и на всё это, — машу неопределённо, — дал добро?
— Естественно, — холодно кивает Дмитриадис, не сводя с меня убийственного безразличного взгляда.
У меня нет слов, а Костас как ни в чём не бывало продолжает:
— Я изучил материалы дела, показания свидетелей, перечень нанесённого ущерба, увидел суммы, а это…
Методично, почти скучающе перечисляет всё, что натворил мой муж, по ходу озвучивая денежный эквивалент, к итогу приписывая до кучи общий долг по казино, который мы с Ромой проиграли вместе.
Сумма выходит такая, что у меня аж челюсть отвисает, и на миг глохну:
— Ты издеваешься? — ни то всхрапываю негодующе, ни то давлюсь возмущением.
— …И это ещё без компенсации морального ущерба, — лениво добавляет Костас.
— Ты нарочно меня решил добить такими цифрами? — смаргиваю, не найдя, что сказать более внятного.
Дмитриадис продолжает излучать полное спокойствие, словно ему и впрямь плевать на происходящее и моё незавидное положение.
— Просто признайся, — не выдерживаю звенящей тишины, — ты мстишь за то, что я когда-то тебя отвергла, — вновь перехожу в наступление. — Нашёл повод, ощутил власть в руках и теперь пытаешься отыграться за прошлое! — колюче бросаю обвинение.
— Никита, — обманчиво ровно начинает Костас, чуть подавшись вперёд и водрузив руки на стол, — я не мешаю прошлое и настоящее, личное и бизнес. Мы были знакомы очень давно, и то время я так же давно вычеркнул из своей жизни. Мы когда-то дружили, и это единственное, почему мы сейчас говорим. Если бы не этот факт, поверь, за такую сумму я бы и друга закопал. А тебя... можно сказать, жалею.
— Шутишь? — шиплю я, выпучив глаза. — Я в плену и меня шантажируют!
— Ты цела и невредима, — всё на той же спокойно ноте чеканит Костас. — И не в плену — ты задержана. Тебя не шантажируют, но тебе придётся вернуть долг! Тебе или твоему мужу — мне плевать, так что не набивай себе цену, не тащи одеяла в свою сторону. Меня не волнует кто и что: меня волнуют МОИ деньги! И раз нет твоего благоверного, долг отработаешь ты!
Смотрю на Дмитриадиса и не верю, что это говорит он.