Я по долгу службы приходила на занятия этих воспиталок и к удивлению обнаружила, что они не владеют технологиями обучения вообще, мне их стало жаль (поначалу, когда я ещё пребывала в розовых очках от неведения полной картины), я стала им помогать, объяснять, как можно проводить занятия. А потом вижу — да чихали они на меня: все, что я им давала (материалы, рекомендации), они даже не читают и уж тем более не делают. Я к заведующей: так и так — надо принимать меры. Но не будь она заведующей (так называют директора детсада) — быстро поставила меня на место. Они ведь — ничегошеньки не умеющие воспиталки — как потом я узнала, буквально недавно отходили на курсы повышения квалификации и имеют сертификаты, так-то! Они теперь ценные кадры! И не за свой счёт эти прохиндейки ходили на курсы, а за счёт садика, т. е. за государственные. Сходил на несколько формальных занятий — и вот ты уже не просто хабалка, воняющая, как из пепельницы, с грязью под облупившимся маникюром и таким же, как внешний вид, словарным запасом, а ценный специалист.
А вот так проходит лицензирование учреждения образования. Приезжает инспектор, о его приезде известно заранее (как и всюду вокруг у нас со всеми проверяльщиками), поэтому перед его приездом кастрюли тщательно начищаются (чего обычно не делается), постели застелены чистым бельём, с антресолей вытащены и расставлены новые игрушки. Его поводили по помещениям, показали всё лучшее, на что способны, но он всё равно заметил ряд несовершенств и нарушений, причём он заметил именно те нарушения, о которых я перед его приездом предупреждала заведующую. Например, я ей заметила, что на детской площадке жуткий бардак (хотя я о нём говорила уже и месяца три назад, ну ладно, на меня плевали, но перед проверкой-то уберут, думаю). Ничего подобного, даже перед визитом инспектора площадку в порядок не привели: она была завалена грудой старых грязных игрушек: голые куклы без одежды, куклы без ручек, без глаз, солдатики без ног, плюшевые мишки с распоротыми частями тела… всё это валялось прямо на земле, в грязи, в снегу — зрелище страшное, не для слабонервных! Я когда первый раз это увидела, ужаснулась и сразу сказала, что все поломанные игрушки должны быть убраны, что можно починить — нужно починить и отнести в помещение, на улице же можно оставить только уличные игрушки: машинки, лопаточки, мячики, а куклы не должны зимой полураздетые на улице в грязи валяться. И вообще игрушки не должны валяться, они должны складываться в специальные ящики. Надо ли говорить о том, что грубое отношение с игрушками, с живыми для детей образами людей и животных, подчёркиваю, которые для детей являются живыми и одушевленными созданиями, — воспитывает в ребёнке жестокость и цинизм. Но ничего сделано не было, и это, как я уже отмечала, под покровительством заведующей, которой с самого начала, как я несколько позже узнала, стало надоедать, что я лезу с советами. Так вот, инспектор указал на эти недочёты, потом его вкусно, сытно накормили, чаем напоили и дали конверт с деньгами. Лицензирование прошло успешно — можно и дальше не менять постели, не мыть посуду, не чинить краны и унитазы, не ремонтировать оконные рамы, воровать, делиться с кем надо и жить припеваючи, глядишь, можно и квартиру купить в ипотеку — жизнь налаживается. А лет через пять уже и дачку отстроить, сэкономив на ремонте сада, купив на ремонт вместо нормальных, качественных материалов какую-то неизвестно из каких отходов слепленную дешёвку. И это всё тоже из жизни, про дачку-то и квартирку в Москве, не красного словца ради!
Приемка нового здания детского сада. Москва, Центральный округ. Другой сад. Открытие детского сада в новом здании. Стены трещат по швам, по ним ползут трещины, внутренняя отделка помещений источает зловонный запах, от которого у воспитательниц массово болят и кружатся головы. Одна из них бежит к заведующей: надо что-то делать, может быть, проверить на содержание вредных веществ — ведь это может быть опасно! Проходит месяц, полгода, год — ничего не проверяется. Точнее, формально один раз проверяется: приезжает какая-то бригада и замеряет размеры трещин в стенах, а вот насчёт материалов, источающих токсичные вещества, — ничего, никаких мер не применяется. Стены продолжают источать всё ту же удушливую вонь, уж точно не без ядовитых содержаний и примесей, дети тут же кушают, спят, одним словом, проводят большую часть светлого времени суток. Воспитательницы усиленно проветривают помещение, дабы хоть как-то избавиться от нестерпимой вони. Результат: сами простужаются, детей застужают. Там же, на такой же новоиспеченной, принятой руководством детсада площадке торчат какие-то железки с незаделанными краями, остатки арматуры. Опять та единственная во всем саду добросовестная воспитательница сообщает заведующей — это опасно: дети могут споткнуться, пораниться. Никакой реакции, никаких устранений недоделки. Время идёт, детки каждый день проходят мимо этого места. Пока один ребёнок всё-таки не зацепился, не упал и не поранился. После чего прореху кое-как законопатили. Я говорю этой воспитательнице: «Тебе что, жить надоело, хочешь курс химиотерапии пройти, сама там травишься, и дети травятся — расскажи всё родителям, пусть поднимут бучу, тогда, может, кто и зашевелится!»
Родители, сила только в вас! Одна воспитательница или даже старший воспитатель ничего сделать не смогут. Ну что я поеду жаловаться на заведующую в управление образования, если я знаю, что там все её знакомые, и вообще она их протеже — потому и директор. Да меня на следующей же день просто уволят. И ничего не поменяется! Совсем другое дело, когда люди сплачиваются, подключают средства массовой информации, заваливают все мыслимые и немыслимые инстанции горой жалоб, — тогда у тех уже нет выбора, надо принимать меры, а то, глядишь, и прокуратура подключится — той тоже надо иногда делать видимость работы.
Яэти строки уже с полгода назад написала, а потом посмотрела по телевизору передачу, которая полностью подтверждает мои мысли о беспомощности одного человека в этой системе. Передам эту историю вам в двух словах.
Мальчики кровавые в глазах
Передача была посвящена тому, как плохо живётся детям в детдомах, как они оттуда всё время убегают, как их отлавливают и снова возвращают в детдома, а они опять сбегают и погибают на улице от наркотиков, холода, спиваются, занимаются проституцией… А потом рассказали о том, как в детдомах справляются с непослушными детьми, которые не раз сбегали или жаловались на плохое обращение — их называют буйными и сдают на время в психушку, где над детьми измываются, колют страшнейшими препаратами, после которых человек уже не возвращается к нормальному психическому состоянию, потом их возвращают в таком состоянии в детдом. А с наступлением совершеннолетия многих из прошедших через психушку детей отправляют туда уже навсегда. Женщина, работавшая в одном из детдомов и ставшая свидетелем этих жестоких расправ с несчастными, никем не защищёнными детьми, написала письмо в вышестоящие органы. Что последовало после этого? Женщину не просто уволили, но и повесили на неё липовое уголовное дело и осудили. И не «условно». А детдом как существовал, так и продолжает существовать с теми же порядками. Вот что у нас происходит с человеком, заступившимся за обиженного системой ребёнка! Потому что заступившийся, как правило, один-одинёшенек.
У меня самой уже не раз возникало желание пойти работать в детский дом, но, слава богу, что я не решилась, потому что если бы я, работая там, увидела хоть один случай таких изуверств над ребёнком, я бы за себя не поручилась. И меня бы точно так же, как ту женщину, засунули бы куда подальше, состряпав любые бумажки и повесив на меня всего что угодно. А детские наши правозащитники, в чьей непосредственной ответственности эти губимые детские души и тела, загубленные на всю свою оставшуюся жизнь, — снимаются себе в третьесортных сериалах, телешоу, ходят по презентациям, и много ещё на что у них времени запросто хватает, и мальчики кровавые им по ночам не снятся.