Казалось, прошло несколько часов, пока фургон продолжал двигаться. Пока мы ехали, в машине орала громкая музыка. Невозможно было расслышать ничего вокруг, кроме демонического крика какого-то помешанного на хэви-металле чувака, который выл про то, как он зол на свою мать, что она заставила его надеть платье, когда ему было пять лет.
Фургон остановился, и мое сердце чуть не выскочило из груди. При звуке отодвигающейся двери я вздрогнула. Меня вытащили из фургона и перебросили через чье-то плечо. Со связанными за спиной руками все, что я могла делать, — это извиваться всем телом, чтобы заставить того, кто бы это ни был, отпустить меня.
— Отпусти меня, сукин ты сын.
Меня охватила паника, но она не погасила мой боевой настрой.
— Если ты думаешь, что мой отец заплатит за меня хоть какой-то выкуп, то ты самый тупой мудак в мире.
Я попыталась ударить этого человека коленом в живот, но он только сильнее прижал меня к себе.
— Я — проблемный ребенок, ясно? Мой отец еще и доплатит, чтобы вы меня забрали.
Я понятия не имела, чем они занимались, но первое, что пришло мне на ум, — это то, что мой отец кого-то разозлил, и я, как дочь Уитлоков, стала мишенью.
Двигатель фургона взревел, и звук шин, вдавливающих грязь в землю, становился все тише. Где, черт возьми, мы были? Кто эти люди?
Тяжелые шаги похитителя эхом отдавались по деревянному настилу. Последовал отчетливый звук открывающейся двери. С покрытой головой я ни хрена не могла ничего разглядеть. Вокруг была полная темнота, и от этой черной пустоты было все легче поддаться панике.
Громкий стук заставил меня судорожно вдохнуть. Я предположила, что это захлопнулась дверь. Образ холодного, грязного подвала пронесся у меня в голове, разжигая тот ужас, который подавлял мою борьбу две секунды назад. Что, если я ошибаюсь, и это не план выкупа? Неужели я застряну в подвале на несколько дней или даже недель? А как же мой ребенок?
Господи.
Я вдыхала как можно больше кислорода сквозь плотную ткань, закрывающую мое лицо, пытаясь придумать хоть какой-то способ выбраться из этого кошмара. Но у меня ничего не получалось. Мой разум был скован страхом, и я поняла, что нахожусь в полной власти того, кто меня несет.
Слова «пожалуйста, только не делайте мне больно» вертелись у меня на языке. И тут меня резко бросили в чьи-то объятия. Тряпка, закрывавшая мое лицо, сдвинулась, и я уловила древесно-пряный аромат пачули прежде, чем моя задница опустилась на твердый пол.
— Ах ты, ублюдок, — скривилась я.
— Я вижу, у тебя все такой же грязный рот.
Мое тело похолодело, а желудок сжался.
— Ты все такая же вздорная, впрочем, как и всегда.
Кто-то снял с моей головы мешок, но я еще секунду не открывала глаза. Этот голос. Я узнала его.
Я затаила дыхание и распахнула глаза, уставившись в голубые озера глаз напротив.
— Ной…
— Ну, привет, малышка.
Глава 8
Ной
Я хотел поцеловать ее.
Прошло несколько недель с тех пор, как я видел ее последний раз. Теперь когда я наконец смотрел на ее прекрасное лицо, я мог думать только о том, чтобы прижаться к ее губам, пока у нас обоих не перехватит дыхание. Эти красивые пухлые губы, о которых я фантазировал неделями, были моей гребаной слабостью. Они имели вкус спелой вишни. Их сладость взрывалась на моем языке каждый раз, когда я целовал ее. Казалось, это было только вчера, когда эти губы были моими, пусть и ненадолго. И все же прошла целая вечность с тех пор, как я владел ими.
Ее зеленые глаза с золотыми вкраплениями не могли скрыть удивления, когда она уставилась на меня.
— Ной, — выдохнула мое имя Сиенна. Звук был подобен чистому кислороду, и я хотел, чтобы она произносила его снова и снова.
Я хотел, чтобы она шептала мое имя мне в губы, когда я буду целовать ее. Хотел слышать, как она произносит его, когда я касаюсь ее кожи, воспламеняя ее тело. Я желал, чтобы мое имя стало ее проклятием и молитвой, когда ее оргазм достигнет пика с моим членом внутри нее.
Я встретился с ней взглядом.
— Ну, привет, малышка.
Она просто смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
Присев на корточки, я посмотрел вниз.
— Я знаю, ты, наверное, ненавидишь меня прямо сейчас.
Она не произнесла ни слова, что было на нее не похоже. Сиенна, которую я знал, набросилась бы на меня, проклинала и кричала о том, какой я жестокий ублюдок, что ушел посреди ночи. Она бы накинулась на меня, желая причинить мне такую же боль, какую ей пришлось пережить, когда я бросил ее без объяснений. Без завершения.