Вернее, она вроде как до сих пор лежит где-то рядом. В комнате, куда запульнула чехол с холстом, придя домой с универа. Но моя работа больше ничего не стоит.
Сейчас она – плагиат.
Пусть и лучше в десяток раз «оригинала», который моя мать собственноручно зарегистрировала ещё вчера вечером на конкурс.
Автор «Сатинская Алёна».
Уму непостижимо, как я могла не заметить, что в моем пакете, который мне вернул Яр, не достает черновика?
Настолько занята потому что была самим его посещением в мою комнату, что ни о чем другом не могла думать.
Наивная дура!
А ведь ещё буквально вчера я была уверена, что в моей жизни наконец нет никакой драмы и все может быть хорошо.
Целая неделя затишья. Яр в другом городе на игре, Егор, кроме коротких взглядов, в мою сторону даже не смотрит. Общается с Рогозиным так, будто ничего не произошло в ту ночь.
С Вадимом все сразу наладилось, он подошёл первым, предложив помириться. И мама, которая, после звонка Егора, ни разу даже не упрекнула ни за что в течении всей недели, а только и делала, что хвалила меня и улыбалась, что обычно адресовано от неё только Алёне. Когда сама Алёна едва ли не из кожи вон лезла перед ней, чтобы мама сама обратила на неё внимание.
Я должна была ещё в пятницу понять, что что-то не так, когда внезапно Сатинская стала слишком спокойной, после того как несколько дней то и дело буравила меня взглядом, полного желания, чтобы я как минимум попала под поезд.
И сегодня: та улыбка, когда мы встретились с ней на пороге кабинета мамы, – я должна была понять, что ничего хорошего она не предвещает. Должна была, тогда бы никогда не увидела тот взгляд, которым наградила меня мама, когда я положила перед ней холст.
И это единственное её:
– Это что, шутка такая?
Я моргнула, никак не понимая, почему мама смотрит на меня так, будто я умом тронулась. Ровно до того момента, пока она не достала мою же работу. Всего секунд пять я таращилась на картину сокрушённым взглядом, только и думая о том, что как раз озвучила мама.
В мыслях только и крутилось, что такого просто не может быть, пока медленно не попятилась назад, постепенно осознавая, что произошло.
Пакет. Черновики. Всё это было у Яра.
Почему бы не помочь своей девушки, чью работу больше двух недель не принимает мать той, кто отравляет ему жизнь?
Яр просто взял и убил одним выстрелом двух зайцев.
Меня он отравил окончательно…
Вот, почему я сижу напротив ноутбука с заполненным заявлением о переводе.
Решительная. Понимающая, что здесь у меня никогда жизни не будет. Боже… у меня здесь даже больше нет моей работы. Яр и это забрал у меня. Расположение мамы… возможность выбираться ночами…
Все, что мне было дорого.
А я…
Набираюсь мужества и выдыхаю.
Я больше не собираюсь предоставлять ему ни единой возможности меня уничтожить. Я поступлю туда, даже если для этого придётся нарисовать тысячу работ и воспользоваться деньгами в подарок от бабушки и дедушки на восемнадцатилетие, которые «как бы» на собственную квартиру.
Я нажимаю отправить.
Закрываю ноутбук, понимая, что наконец сделала что-то правильное.
Но почему-то именно в этот момент происходит то, чего никак не могла себе даже представить. В дверь дома стучат. Стучат настойчиво и громко, пока не сдаюсь, спускаясь, и не открываю её.
На пороге Яр, который даже и секунды не даёт мне на то, чтобы опомниться, тут же выдавая:
– Поговорим?