***
Хоффман старший спустился в главный холл, терпеливо устремив взгляд во входную дверь, закинув ногу на ногу, когда сел на мягкий диван. Он был хозяином своего дома и вел себя, как хозяин. У мужчины был безумный интерес к Нильсу, и тому, каким глупцом он окажется сегодня. Поступит ли он правильно, или принудит Хоффманов к мерам безрассудного действия. У них была девушка, которая стоила больше, чем какая либо окружающая среда Веркоохена, его денег, его богатства, гордости. Она даже была дороже, чем миллиарды, чем золото и душа, что действительно вселяло дух ужаса, насколько он был зависим ею.
Нильс дышал Розали. Она была его воздухом, нежностью, лучшей стороной, к которой он мог относится с любовью, уважением, теплом… С трепетом в своем нередко ледяном сердце.
Он просто не мог глупить, он не мог не выполнить условия договора с Хоффманом, он не мог рисковать. А Филиган все знал, и сейчас медленно отпивал коньяк с цветом золота с янтарным отблеском, французский привкус со сладостью победы. Его темные глаза вглядывались в темную деревянную дверь, ожидая прибытия того, без кого невозможно начать этот вечер.
– Опаздывает, – утвердительно послышался голос Найджела, который спускался по ступеням, недовольно оглядывая пустой холл.
– Терпение, сын мой, дорого стоит, – усмехнулся мужчина, повернув голову назад. Найджел быстро спустился в низ, подойдя к дивану, небрежно приземлившись на него. Хоффман бодряще улыбнулся своему сыну, показывая, что спешить некуда и сейчас только все начинается.
– Я могу ее отвести в низ, – предложил спустя короткое время Найджел, посмотрев на отца. Тот отрицательно покачал головой.
– Не стоит.
– Почему мне нельзя просто забрать ее себе? Я хочу эту девушку, – претензионным голосом спросил молодой человек, разозлившись на отказ отца. Ему довольно не нравилось то, что в этом доме находится девушка, такой прекрасной красоты, тем более принадлежавшая Нильсу. Охота завладеть ею усиливалась каждый день, но двери в комнату Розали оставались закрыты напрочь.
– В ней был Веркоохен, и я не дам тебе иметь эту женщину. Это отвратительно, Найджел, – строго проговорил отец, нахмурившись и выпив коньяк до дна стакана.
– Она может остаться тут. Отец, ты же говорил, что я могу быть с ней, – огрызнулся младший на старшего, совсем недовольный тем, что его обделил собственный отец.
– Мы говорили о мести, мы говорили о том, чтобы убрать Нильса и убить все его победы. Мы говорили о том, Найджел, что мы зададим ему боль, а не насилие или изнасилование этой милой девушки. Все, что произойдет сегодня, им будет достаточно, чтобы испытать боль и унижение, отвращение к своему существу. Не будь ребенком, у тебя полно женщин в постели, – медленно и рассудительно проговорил Филиган, налив с бутылки еще коньячной жидкости.
– Но я хочу ее. Она не такая… Она…
– Нет. Ей достаточно было того, как ты довел бедолагу до комнаты, столкнув ее практически со всеми углами этого дома.
– Она хотела сбежать.
– Куда? В лес? Эта была возможность понизить ее боевой настрой, а не получить удовольствие от избитой и слабой девушки…
– С ней все в порядке. Не делай из нее невинную овечку. Она лишь шлюха Веркоохена.
– Она его женщина, сынок. А ради своей женщины, мужчина готов на все.
На последний комментарий отца, Найджел промолчал, отвернувшись в другую сторону. Он поежился от неприязни к Нильсу, от девушки, которая была наверху и точно ждала его, как спасителя или своего принца, на чертовом, драном, белом коне.
Раздался шум на улице, голоса охранников и мотор машины. Мужчины, сидевшие на диване, переглянулись.
– Он?
– Этим вечером мы больше никого и не ждем, – усмехнулся Хоффман, подведясь с дивана и оставляя бокал на столе, посмотрел на сына. – Ну что, примем нашего гостя как следует?
– Стой, – встрепенулся Найджел, схватив своего отца под локоть, не дав ему подойти к двери. – Почему ты так доверяешь ему? Он ведь мог привести с собой кого-то еще, или же вызвать полисменов. Он же не так глуп, – молодой человек прищурился к старшему мужчине, и для него точно было дико то, что Нильс явится один.
Кто явится один в такую ситуацию?
– Пусть, но у нас достаточно людей, чтобы стая полиции оказалась с пулей в голове. Перестань сомневаться во всем, что я делаю, Найджел, и проведи девушку вниз, – кивнул мужчина в сторону ступеней, но тут же, вновь вернул внимание сына к себе. Аккуратно, бережно и нежно, Найджел, приведи ее вниз, – уточнил Хоффман старший, предостерегаясь, что в назначенном месте она уже будет повреждена его сыном.
Это было не по плану, а он построен довольно строго и точно.
– Так и быть, приведу ее в целости.
– И сохранности, –добавил мужчина, а Найджел уже поспешил на третий этаж.
Филиган отряхнув свой серый пиджак, скоро двинулся к главной входной двери, где до сих пор слышался шум. Его заворожила вся сложившееся обстановка, и как именно этот молодой, еще совсем не опытный парень выкарабкается из нее, а сам ли, или с со своей бездыханной и выкраденной любовью?
Игра начиналась сейчас, и это давало ее зачинателям руководить ею, как то им заблогоразумится.
Открыв двери, мужчина медленно переступает порог теплого дома на заснеженную и холодную улицу, наблюдая, как живо его охрана расправилась с одним, и только одним прибывшим гостем, который уже был прижат к земле, пятеркой из его личной охраны.
Нильс был бессилен, и с таким напором не справился, прибыв к месту назначения этой глуши. Но выход был единственный, и какой же, мужчина проигнорирует эту сделку, когда на канну, жизнь той, которая является его светом, его душой, вторым дыханием и… настоящей любовью, чистейшей женщины.
Он и впрямь прибыл один, забывая о всех наставлениях своего отца. Сбежал, поддался в Англию, без подготовки, без плана, наедине с самим собой, не учитывая того, что пострадать из-за его выходки могли все. Он был слаб на соображение, желание увидеть ее заглотнуло его с головой в бездну, где он находился в бреду последние двадцать четыре часа.
Его руки уже чувствовали ее кожу, его глаза видели ее взгляд, он слышал и ловил на губах легкий ветер, словно поцелуй нежной красавицы. Той красавицы, которая сидела с дрожью взаперти, угнетая себя и медленно осознавая, что ее бывалое сердце, что наполнено нежностью, лаской, грезами о любви, становится чернее омута. Той красавицы, которая разрывалась на мелкие кусочки каждую ночью, рыдая в подушку и немо крича от тоски, одиночества, предательства и лжи, такой циничной лжи и предательства от Нильса Веркоохена.
Часами она изнывала, мечтая об одном лишь косании, воспоминании, но сейчас она оставалась в комнате, с ужасом понимая, что встретит его вновь после этой жуткой, мерзкой разлуки, свершенной по прихоти Хоффманов, а так же, несомненно, Нильса.
– А ты и впрямь глупец, Нильс, – выкрикнул с порога мужчина, у которого под черными, лаковыми туфлями хрустел с нег. Хоффман сложив руки в карманы брюк, и с расправленными плечами наблюдал, как парнишку буквально втискивают в холодный снег.
– Я хочу увидеть ее, ты мне обещал, – прохрипел Веркоохен, почти не своим голосом, вздрагивая от того, как жалобно прозвучала его просьба, почти мольба. А прежний, славный Нильс был горд, непередаваемо властный, умелый, мудрый и ужасно силен…
Не прогибавшись под таких мерзавцев…
Но всех со временем укрощают, даже самых буйных, вольных мустангов, посвящая их цирковой службе, поря лозинами.
Хоффман не спускал ядовитой ухмылки, смотря, как тяжело приходится молодому парню, спасая свою девушку. На мгновенье мужчина сжалился, зная, что точно так же, бы, поступил, будь он на месте юноши. Но мысль о сыне, его долгой ненависти к этому мальчишке, что зазнался победами, упрямо влезла в его голову, укрепив и без того крепкого и беспощадного мужчину, готового сделать для своего сына даже самые порочные шаги и грязную работу.
– Нильс, если ты решил провести меня, то твоя девушка с этого дома не выйдет живой. Я могу предположить, что ты прибыл сам? – со всей серьезностью обратился мужчина к парню, который нахмурившись, попытался поднять голову, но тут же, один из грубых толчков заставили встретится его лицо со снегом. – Отвечай на поставленный вопрос, малец.