Ребята пытаются сделать вид, что ничего не видят, но их взгляд заинтересован. Быстро, парни уже начинают расходиться, и я оказываюсь вновь с Нильсом наедине, что так часто, но до этих пор непривычно.
Так как Веркоохен не является признанным джентльменом, я не жду, чтобы он открыл мне двери, как это мог бы сделать Луи, сама залезаю внутрь салона машины, на переднее сидение, пристегнувшись. Веркоохен медленно обходит машину, так же присаживаясь на свое водительское сидение, но заводить машину не спешит.
Черт! Луи просто невыносим, когда обескураживает меня, и так неосознанно подставляет перед Нильсом Веркоохеным!
– Ты ведь не собираешься меня слушать, так? – резко спрашивает Нильс, повернув ко мне голову. Я сразу же отвожу взгляд куда-то вперед, пытаясь не встречаться с ним глазами.
– Мы ведь договорились на обратное. Я полагаю, что…
– Ответь на вопрос, Роуз, – потребовал он.
Я не могу ничего сказать, ведь сама не знаю ответа на этот вопрос. Если он захочет прикасаться ко мне, я сделаю все, чтобы этого избежать. Но если я буду подчиняться ему, это вновь же плохо для меня. Стать беспрекословно его куколкой? Эта слишком даже для того, чтобы представить это в своей голове!
Его пальцы обхватывает мой подбородок, заставив мою голову повернуться. Я заметно вздрагиваю, обхватывая себя руками. Его руки вновь на мне, в манере руководить мною, принуждая смотерть в его черствые голубые глаза. Он ожидал ответа.
– Это сложно, – признаюсь я, понимая, что не могу лгать его взгляду. А даже если и могу, то он точно знает, что это будет ложью. Он многое может разглядеть во мне.
– Ты сама согласилась и ты знаешь, что будет, если ты обойдешь мои же правила, – прищурился он, не понимая, почему я все еще колеблюсь между настоящим беспрекословным указам и светлой жажды свободы.
– Знаю, но…
– Никаких «но», Роуз. Чем больше я тебя контролирую, тем лучше нам двоим, – говорит он, все еще пребывая в спокойствии.
– Что тебе это дает? Преимущество контролировать мои шаги и только? – практически шепотом спрашиваю я.
– Да. Именно так. Ты не должна выйти из-под контроля, и я этого не допущу. Ты нужна мне в роде послушницы, и не больше. Я вижу твою натуру, и то, что ты в любой момент можешь меня обыграть, если, конечно рискнешь такими высокими ставками, – усмехнулся он, но все же убрал руку от моего лица. Он был холоден, и я понимала, что этот разговор его так же не радует. – Этого я не могу допустить, Роуз. Ты должна уважать меня, а не пренебрегать, как того тебе захочется. Несомненно ты бьешь по моему самолюбию, а я бью по твоим моральным качествам, и ответ мой дважды сильней твоего замысловатого протеста или пререканий. Создавая проблему мне – ты уже обречена. Обучись этому быстрей, ты избавишь нас двоих от истошных разборок.
Слова звучат как какой-то приговор, я и выпускаю нервный выдох. У меня нет выбора, и лучше для себя самой следовать за ним молча, как он того хочет. Что, если он убедиться в том, что может меня контролировать и будет делиться чем-то душевным? Может мне действительно попытаться слушать его и это вскоре мне поможет, послужит тонкой ниткой связи?
– Я поняла, – отвечаю я, дрожа. Но не от него, а от жуткого холода в машине. Веркоохен оставляет меня, заводя мотор авто. Мои руки, которые укутывают мои плечи в попытке согреться, не остаются не замеченными. Нильс включает обогреватель, указывая взглядом на него.
Я удивлена его новой и такой неожиданной заботе, но все равно протягиваю замерзшие руки к обогревателю, потирая их друг о друга. Он не так бесчувственен, и я вновь убеждаюсь в этом. Ему лишь требуется доза самовозвеличения, что могу дать я, если он того так желает. Но если я являюсь одной из тех, кого он так сильно желает контролировать и держать на коротком поводке, не повод ли это манипуляции, которую можно совершить? Что он будет делать, держа меня у своей ноги и маня пальцем к себе? От этого становится гадко и даже страшно, когда я поворачиваю голову к парню, что вел машину, но непременно ответил на мой взгляд.
– Будешь хорошей девочкой, Прайс, я дам тебе комфорт. Не так уж и плохо, правда? – холодно говорит Веркоохен, замечая мое замешательство.
Если я слушаюсь его, то он ублажен и от него исходит забота. Он может быть мил со мной, если я буду считать его на ступень выше себя. Похоже, у меня снова полно планов, как достучаться до него, даже с ограничением возможностей.
– Думаю, я справлюсь, – выговариваю я, больше отвечая на свои мысли, нежели самому парню.
========== Часть 24 ==========
Утром не торопливо собираюсь на учебу, успевая позавтракать хлопьями, и выпить чая, ожидая на кухне появления соседа. Его не было слышно с вчерашнего вечера, и теперь утром, казалось, что он даже не в блоке. Входные двери открыты, и я как можно быстрее желала улизнуть от Нильса Веркоохена, запирая свою дверь.
Но что-то меня значительно останавливало, когда я стала у входной двери, начав с беспокойством рассматривать правую дверь блока. Если бы парень забыл запереть двери, а я бы вышла и пошла на пары, позволив такую вольность и наглость в моем положении при парне – стоило бы рассчитывать на очередной скандал с рукоприкладством? Да.
Недолго думая, я прохожу дальше по коридору, встав у двери моего личного мучителя. Успев не раз передумать за пару секунд, я все же одергиваю себя мыслью, что при любом раскладе действие и его мышление мне еще не известны, особенно, как он отреагирует мой уход, как и вход в его личную комнату. Стучу.
Ничего не происходит и я нахмуренно касаюсь ручки двери. Дернув ее на себя – она легко поддается, когда я пораженно выдыхаю. Сердце участилось в своем биении, и я открываю дверь, заглядывая во внутрь. Темная комната стояла во мраке, когда окна зашторены длинными и темными шторами, мало освещая его богатую вещами и мебелью комнатой. Сам парень оставался в кровати, продолжавший спать.
Шкаф с зеркалом был закрыт, стол убран, в на кресле, что несколько напоминала стул-качалку лежал ноутбук. Комната была прибрана, но заставлена явно не дешевой стенкой, как в моей комнате. Проходя тихо ближе к кровати, что была крупная, для размеров небольшой комнаты, я с настороженностью разглядывала спящего парня. Его тело было укутано чернильным атласом, пока его плечи, грудь и живот были открыты моим глазам. Тело Нильса Веркоохена обладало не только сильной мощью, но и женской тягой. Он был изумительно красив, и этого у парня ни как не отнять.
Сглотнув, я все же подхожу к его кровати, присаживаясь с правого края. Нильс лежит на спине, его грудь медленно вздымается, а пшеничного цвета волосы взъерошены от сна на подушке. Его темные густые реснички совсем незаметно шевелятся, что вызывает мое умиление. Он был милым парнем, когда не вел себя жестоко и довольно нещадно ко мне. Теперь я понимала – Нильс напросто проспал, забыв поставить будильник и теперь отсыпается, заставляя меня улыбнуться такому случаю.
Мои руки касаются его горячего плеча, и я легко пробегаюсь по нему прохладными пальцами. Мой живот неприятно скручивает, когда я не знаю его реакции на пробуждение. Парень начинает шевелиться, но все еще не открывает глаза, явно лег очень поздно, не реагируя на мое присутствие.
– Нильс, – шепчу я, и его глаза, которые пропитаны цветом океана, устремляются в мои, ужасно резко, и неожиданно для себя я затаиваю дыхание, пугаясь такой внезапности. После ночи его глаза необыкновенно-яркого небесного цвета, и это изумляет, завораживает, когда в них нет холодного оттенка. На несколько секунд я забываю, зачем сижу тут и бужу зверя, что может меня прогнать и испортить очередной день. Нильс спокойный во сне, проснувшись теперь начинает хмурится, излучая недовольство.
Образ Ангела превращается в падающего без крыльев Дьявола. Ожидаемо, но уже не на столько критично.
– Роуз, как ты попала в мою комнату? – единственный вопрос, который он задает, вставая и принимая сидячие положение, протирая сонно свои глаза, отходя от крепкого сна. Я нервно смотрю на то, как с него сползает черный атлас до бедер. Похоже, меня это застает врасплох, а щеки вспыхивают от смущения. Я отвожу глаза в сторону, пытаясь игнорировать его наготу. Парень, что ожидает ответа, уставился на меня, словно это я сидела перед ним, настолько раздета, явившаяся точно не для вопроса о колледже.