— Согласен, — отвечаю, глядя ей прямо в глаза. — Однако, должен сразу предупредить: я буду действовать по обстоятельствам, как отдельная боевая единица, не подчиняющаяся ничьим приказам.
— Что⁈ — возмутился спецназовец Куваев, подавшись вперёд. — Это неприемлемо! Военная операция требует чёткой субординации и выполнения приказов!
— Спокойно, брат, — Куваева подняла руку, остановив его. — Я согласна с условиями сержанта Волкова.
— Но, Галина, ты хоть понимаешь, это против всяких правил⁈ — продолжал возражать Куваев.
— В обычной ситуации — да, — кивнула та. — Но сейчас всё иначе. Да и сержант Волков, веришь ты или нет, не обычный солдат. Свобода действий как раз то, что ему нужно в этой миссии.
Она снова взглянула на меня:
— Спасибо, сержант. Я запомню ваше согласие.
Её брат был недоволен, но сдержался, плотнее сжав губы.
Куваева перевела взгляд на «Коняру»:
— Старший лейтенант Телицин, ваше решение?
— Я в деле, — без колебаний ответил тот.
— Отлично, — кивнула Галина и взглянула на Анисимова. — Сержант?
Василий выглядел слегка обеспокоенным, но быстро собрался и кивнул:
— Готов выполнять свои обязанности, лейтенант.
— Хорошо, — Куваева посмотрела на брата. — Алексей?
— Ты знаешь мой ответ, сестра. «Северный ветер» никогда не отступает.
— Значит, решено, — подытожила Галина. — Через два дня выдвигаемся. Подробности операции ещё обсудим. А сейчас совещание окончено. Сержанты, можете идти.
Поднимаюсь вместе с Анисимовым из-за стола и направляемся к выходу, как Куваева окликнула нас:
— И напоследок. Никому ни слова о сегодняшнем разговоре. В лагере завелась крыса.
— Есть, лейтенант, — отвечаем хором и покидаем юрту.
Морозный воздух ударил в лицо, стоило только оказаться на улице после той жары. Даже приятно. Так освежающе, чёрт побери. Лагерь постепенно погружался в вечернюю тишину. Солдаты расходились по юртам, караульные делали пересменку на постах, у столовой лаяли тройка собак. Мы с Анисимовым не спешили, молча шагая по протоптанной в снегу дорожке.
— Занятно вышло, — нарушил он молчание, когда отошли достаточно далеко от юрты. — Никогда не видел, чтобы Куваева давала кому-то такую свободу. Ты её впечатлил.
Бросаю на него короткий взгляд. Не было у него ни зависти, ни раздражения — только искреннее удивление.
— Иногда это единственный способ достичь цели, — пожимаю плечами. — Так от меня будет больше толку.
Тот хмыкнул:
— Почему-то даже не хочу спорить.
Улыбаюсь в ответ. Занятный он парень.
Анисимов замедлил шаг, будто собираясь с мыслями, затем сказал:
— У меня две нашивки. Если выполним эту миссию успешно, вернусь домой. — и бросил на меня взгляд. — Как и ты. У тебя же тоже две.
Чего это он?
Мысль о доме — худшая, что может быть перед заданием. Сколько помню таких ребят, скучавших по домашним, перед боем, так большинство не возвращались. Дом никуда не денется. А всю печаль нужно сжать в комок и выбросить. Вот вернёшься, там уже и раскисай сколько душе угодно.
— Но ты же сам говорил, что получить третью труднее всего. Так что будь осторожнее на задании. — что мне ещё ему сказать? Мы все там будем, как акробаты без страховки.
Анисимов усмехнулся:
— Знаешь, почему меня взяла Куваева?
— И почему же?
— Потому что я один из самых живучих бойцов, — прозвучало это не как хвастовство, а наоборот, ирония. — Я выживал даже в полном дерьме. Аду. Когда всё летит к чертям, Анисимов выберется. Это они все знают.
Вот этот настрой уже получше.
Улыбаюсь, глядя на звёздное небо:
— Значит, как-нибудь переживём.
— Как-нибудь да.
…
В нашей казарменной юрте воняло всё тем же набором настоящего джентльмена-штрафника — табачный дым, прелые портянки, пот и древесина вперемешку с ячьим навозом от постоянно топящейся буржуйки. Внутри разговорчики, смешки, старые истории по десятому кругу.
У печки, на деревянной скамейке сидел Белов. Курил самокрутку, задумчиво глядя в огонь. Больше в принципе смотреть-то не на что было. Не на рожи же соседей? Хотя сам Белов тот ещё любитель поболтать, но у всех, включая и него, происходят такие моменты, когда сидишь у печки, смотришь на огонь и думаешь, когда всё пошло не так? Стоило нам с Василием переступить порог, он обернулся и кивнул.
— Как прошло? — спросил он негромко у Анисимова.
— Интересно, — ответил тот, стягивая с плеч тяжёлый тулуп. — Но об этом позже.