— И почему все проклятья такие запутанные?! — возмутилась Гермиона. — Паук это, конечно, Арахниус, только Кларисса сошла с ума. Наказать первенца — расчётливо, тебя — жестоко, каждого второго — смертельно для рода. Драко, я опять не понимаю, ты проклят, но ты не умираешь?
— Нет, — сухо произнес он.
— Так что с тобой не так?
Гермиона подошла к нему совсем близко, боясь упустить самое важное. То, с какой болью и отчаянием он ответил, говорило лишь об одном — это мучает его незаслуженной пыткой:
— Я — пустой.
— Пустой? — Гермиона не уловила смысл.
— Я не могу иметь детей. Я бесплоден.
Наступившая тишина казалась не просто тяжелой — трагичной.
Драко всё пытался понять, о чем думает Грейнджер, почему не уходит, почему так чертовски долго молчит!
Гермиона стерла со щеки внезапно вырвавшуюся слезу, положила руки на поникшие плечи Драко и стала целовать любимые губы, глаза, щеки…
— Это неважно, — шептала она, — я хочу быть с тобой.
Хочу. Быть. С тобой. Единственное, что сейчас стало важным для Малфоя. Стало отражением его собственного желания. Противоположностью его боли.
И страхов.
Со стоном отчаяния он подхватил Гермиону на руки и, целуя в мягкие отзывчивые губы, направился в спальню. Бережно вернул на пол прямо у кровати. Страсть, боль, потребность наполнили комнату вместо воздуха.
Малфой с силой прижал Гермиону к стене и рванул края блузки так, что пуговицы отлетели в стороны, рассыпавшись по паркету маленьким градом. Одним движением Драко с треском разорвал белоснежный бюстгальтер и сильные руки жадно прильнули к груди, пропуская возбужденные соски между пальцев.
— Я хочу быть с тобой, Гермиона…
Опять… Ее имя. Так необъяснимо. Потому что легко. Естественно. Ласково.
И желанно…
Драко впился губами в губы, ощущая вкус каждой секунды их близости. Его рука смело заскользила по внутренней стороне бедра вверх, стараясь дотронуться до скрытой бельем плоти.
Чтобы погладить ее.
Ощутить жар.
Сладкую влагу.
Почувствовать рваные вдохи и выдохи на своих губах.
— Хочу... — повторил Драко шепотом, сталкиваясь дыханием и отдаваясь жгучему нетерпению. Он терялся в ее тепле, растворяясь и замирая от предвкушения.
Всё мигом и разом потоком переливалось в Гермиону, вызывая чувственный всполох — ощутить Драко внутри. Ближе, чем в эти мгновения. Чем раньше. Чем никогда до этого.
Он ласкал ее всю... Он ее целовал. Сладко... Остальное — не существовало.
С покорностью, с упоением Гермиона отдавалась этим минутам, забывая о времени. Приглушенные стоны слетали с губ не по ее воле — по воле Драко. Пока он не перестал. И вот тогда — снова. Уже громче! Из тоски по нему.
Но он хотел Гермиону. И это было выше «нельзя»…
Целуя, он подталкивал её к кровати. Сейчас близость казалась неминуемой. Неумолимой. Внезапной. Но Гермиона хотела этого так сильно, что не могла сопротивляться яростному порыву.
Она сама с силой толкнула Драко на постель и, сломленная желанием, села на него сверху. Расстегивая рубашку, целовала разгоряченное тело, наслаждаясь запахом и вкусом его кожи. Ощущала требовательные прикосновения горячих рук к бедрам, чуть раскачивающих их в такт собственным мыслям. Таким понятным и почти осязаемым.
Опьяненная, Гермиона смело отбросила стыд и расстегнула брюки Драко. Она освободила его возбужденный член и услышала… полухрип. Полурычание. Полустон.
Вот и всё.
Наверное…
Потому что она владела Драко. Потому что заставляла его сердце стучать как сумасшедшее. С каждым движением руки. С каждой каплей удовольствия.
Драко пылал изнутри. Волшебная кровь почти лишала его рассудка, но Малфой цеплялся за остатки разума. За жалкие клочки. Боролся, иногда стискивая зубы, боясь выкрикнуть запретные слова. Выступившая испарина не приносила никакого облегчения, жар на коже Драко не стихал.
И всё потому, что Гермиона смотрела на него. Целовала. И горела вместе с ним. Потому что её голова склонялась все ближе и ближе к члену. И вот её губы целуют его...
Будто потолок рушится…
Стоп!
То, как Драко схватил Гермиону за плечи, причинило ей боль, но не испугало. Подняв голову, она смотрела в искаженное непонятной мукой лицо. Мгновение спустя низким, но отчаянным голосом, он приказал:
— Убирайся! Не сейчас, Гермиона, — и с мольбой: — Прошу тебя. Еще немного, и я…
Она на миг оторопела. Сползла с кровати, подхватила одежду. Гермиона, со слабым пониманием происходящего, послушала Драко, оставив совсем одного. Его бледные руки впились в постель, борясь с диким желанием догнать Гермиону.
Борясь с этой чертовой кровью...
Глава 13. Еще одно признание
Утро последнего выходного дня выдалось пасмурным. И оно в полной мере отражало то, что творилось в душе Малфоя. Вчерашний отказ мог обидеть Гермиону, и сейчас это очень беспокоило.
Какая-то часть Драко обзывала его последним идиотом, а другая — призывала поступить достойно. Как же теперь объяснить, что дело было далеко не в ней? Это неведомое ранее чувство — совесть — настойчиво повторяла «нет», пока не откроется вся правда. Теперь, когда стало известие о проклятии не оттолкнуло Гермиону, тянуть дальше было нельзя. Еще раз справиться с собой Малфою вряд ли удастся.