Когда его провозили по коридорам подвала, он заметил открытую дверь с надписью «Туалет». В этой комнате на уровне двух метров от пола находилось приоткрытое окно, под ним батарея отопления, с помощью которого в дальнейшем Герман хотел покинуть своих похитителей. Надо было только придумать, как туда попасть и как освободиться от удерживающей его сети. Неожиданно его мысли прервали конвоиры. Схватив кресло-каталку, они повезли его по коридору. Через несколько минут, въехав в одну из комнат, сопровождавшие писателя два совершенно похожих между собой охранника оставили его одного. Когда глаза привыкли к темноте, Герман увидел человек пять, сидящих на таких же колясках, совершенно без движения. Вглядываясь в темноту, он смог разглядеть сидящего недалеко Гриценко Сашу. Обалдев от такой встречи, Герман обрадовано заорал:
– Саня, слышишь меня, Гриценко, отвечай, черт тебя дери! Что молчишь?
Но сидевший напротив человек, очертаниями очень похожий на его друга писателя Гриценко, молчал, не сделав ни одного движения.
«Вот дела! Что пришельцы с ними сделали! Надо, пока я ещё шевелюсь, выбираться отсюда!» И с этими мыслями Герман стал делать попытки освободиться. Дергая туда-сюда руки, он понемногу стал освобождаться из объятий удерживающей его сетки. Неожиданно в коридоре раздались приближающиеся шаги, дернувшись из последних сил, писатель освободил одну руку, затем с её помощью вторую. В это время в комнату открылась дверь, и зашел всего один охранник, в руках он нес предмет, похожий на браслет. Подойдя к притворившемуся спящим Герману, он попытался надеть браслет ему на руку. Но неожиданно писатель вырвал его из рук охранника, с проворностью надев приспособление на руку вошедшего. В следующую секунду, выскочив из потерявшей эластичность сети и пробежав мимо застывшего как статуя охранника, писатель направился к окну в туалете. Уже когда он приближался к заветной двери с надписью «Туалет», в его голову пришла мысль: а ведь он оставил там Гриценко! На ходу развернувшись, Герман поспешил обратно. Сняв с Александра такой же браслет, который хотели недавно надеть и ему, он стал с удивлением наблюдать, как его друг приходит в себя. Недолго думая и схватив его за руку, Гера хотел уже бежать к спасительному окну. Но Гриценко неожиданно стал упираться:
– Надо ещё Лукьяненко освободить с другими, – сказал он.
И друзья стали снимать браслеты с рук всех, кто находился в комнате. Через пять минут Герман, Гриценко, Лукьяненко, Байкалов и ещё двое писателей двинулись по коридору в сторону спасительного окна. Несмотря на то, что Сергею Лукьяненко предложили покинуть подвал через окно первым, он отказался и стал помогать друзьям выбираться наружу. Оставшись с Германом вдвоем, Сергей предложил помочь ему выбраться наружу, но тут их планы нарушил топот бегущих по коридору и громко шипящих пришельцев. Пулей метнувшись к двери, чтобы её закрыть, Гера немного опоздал, и в дверь успел вбежать его старый знакомый из охранников, видимо, и поднявший тревогу.
Закрыв на внутреннюю задвижку дверь, в которую уже стучали оставшиеся за ней преследователи, обернувшись назад, он только успел увидеть, как Лукьяненко с правой так подцепил охранника, что тот, пролетев метров шесть, уселся, не снимая штанов, прямо на один из унитазов, стоявших в кабинках вдоль стены. Сожалея о том, что у него исчезает из рук последняя возможность доказать после плена присутствие инопланетян, Герман надел на руку пытающегося встать пришельца прихваченный с собой браслет.
– Ну вот, дружок, посиди здесь, о жизни подумай, – сказал пришельцу писатель.
После чего он вылез наружу к ожидающим его на улице друзьям. Протянув руки подошедшему к окну Лукьяненко, товарищи с ужасом услышали треск ломающейся двери и её падение. На писателя со всех сторон накинулись шипящие, как гадюки, пришельцы. И только дружная хватка четырех пар рук за руки Сергея, которые были видны из окна, не позволила затащить пришельцам писателя обратно. Рывок, потом ещё один, и тело Сергея оказалось на спасительной свободе. Пришельцы по каким-то причинам не последовали за ними. Герман, понимавший их шипение, услышал команду старшего Тофара на отбой и сбор всех в зале подвала. Он сообщил об этом всем своим товарищам, которые очень удивились знанию языка пришельцев Германом, но промолчали.