Он поклонился мне, приглашая на вальс, я же ответила глубоким реверансом, протянула ему свою руку, и мы закружились в танце. Не знаю, сколько прошло времени, но когда, наконец, музыка стихла, мы с отцом попрощались, как того требует этикет и разошлись в разные концы зала.
– Это было просто неописуемо! – прокричал Аполлон, аплодируя нашему красивому танцу. – А теперь Боги и Богини, начинаем праздновать!
Следующий час я провела, кружа по гостиной и принимая сыпавшиеся со всех сторон поздравления от Богов. Когда же я подошла к дивану, чтобы немного отдохнуть и подкрепиться, ко мне кое-кто подсел. В полутьме комнаты трудно было понять кто же это, но в его присутствии (да, я знала, что это он), я не чувствовала покалываний на коже, а значит он не был Богом.
– Сильно устала, да? – по голосу я поняла, это действительно был Браян.
– Не то чтобы очень, – сказала я, откидываясь на спинку дивана.
– Вот возьми, – он протянул мне тарелку с салатом. – Я искал тебя, но ты была постоянно занята, принимая поздравления. И я, увидев, ещё никем не тронутый салат, припрятал его.
– Это очень мило с твоей стороны, – я приняла из его рук тарелку и стала есть.
До этого момента я и не подозревала, как сильно проголодалась. Подкрепившись и отдохнув, я через полчаса проговорила:
– Ты же помнишь, о нашем вчерашнем разговоре?
– Да, конечно, – он поднялся и предложил мне руку. – Пришло время нашего танца! – повёл меня на край круга, где танцевали Боги.
Затем оставил меня на мгновение, подошёл к Аполлону и что-то ему прошептал на ухо, после чего…:
– Дамы и господа! Прошу минуточки вашего дражайшего внимания! Мне только что сообщили о ещё одном танце именинницы! Браян Митчел, прошу! – Бог махнул рукой, и свет прожектора осветил силуэт полубога.
Сын Аида подошёл ко мне и вывел из круга на самую середину, исполнил всё по этикету, после чего мы закружились в вальсе. Этот танец был просто несравненным! Я кружилась в руках Браяна так, будто мы репетировали с ним этот танец несколько лет, а не потратили всего лишь один вечер на его подготовку. Когда же музыка смолкла, Митчел так же поклонился мне, но вместо того, чтобы нам разойтись в разные стороны, как это делали мы с отцом, он взял меня за руку и торжественно вывел через, образовавшийся между Богами, коридор к скоплению кресел, усадил на среднее из них, словно Царицу. После чего свет прожектора оставил нас в покое, а сын Аида разместился в кресле слева от меня, снял с себя пиджак и попытался расслабить бабочку, но я-то знала, какой крепкий завязала узел.
– Давай-ка я помогу, – протянула к нему руки и ослабила узел почти на максимум.
– Спасибо, – облегчённо проговорил он, откидываясь на спинку. – А то она уже стала меня немного душить, – улыбнулся мне уголком рта. – Ты сейчас там, – указал Митчел в толпу танцующий и весёлых Богов, – была великолепна!
– Да, – я тоже теперь могла выдохнуть, ведь основная часть моей «работы» была выполнена. – Спасибо тебе. Это лучший день рождения! Надеюсь, твой будет ничуть не хуже! – улыбнулась.
– Не уверен, что мы сможем его отпраздновать с таким же размахом, – загрустил он. – Отец сказал мне, что исполнение пророчества сейчас ближе чем может показаться.
– Браян, – я взяла его за руки, – давай, не будем об этом думать и говорить. Я хочу насладиться этим моментом.
Следующие два часа пронеслись так быстро, что я даже не сразу осознала, когда успела задуть свечи на праздничном торте, и как со мной попрощался каждый из гостей. После такого я была не в силах, что-либо убрать, поэтому, опираясь на Браяна, потому что успела натереть несколько мозолей новыми туфлями, поднималась наверх. Едва Митчел усадил меня на кровать, как я тут же растянулась на ней.
– Мне нужно обработать твои мозоли, – сказал он, разглядывая мои ноги.
– Да, аптечка, вот здесь, – я села и указала на дальнюю тумбочку.
Браян быстро её нашёл, принёс на кровать и раскрыл.
– Так…. Вот и она! – он достал из неё беловатый флакон с перекисью водорода. – Теперь потерпи, будет немного жечь, – взял кусок бинта и полил на него из флакона, после чего провёл этим куском по моим ранам.
Мою ногу мгновенно прожгла боль, но она была терпима. Когда же Браян обработал все мозоли, он принялся заклеивать лейкопластырем каждую.
– Вот так, – спустя двадцать минут проговорил сын Аида. – А теперь, давай я помогу тебе с платьем, – поставил меня на ноги он, развернул к себе спиной и расстегнул застёжку.
Так же Браян не забыл принести мне на кровать мои вещи, чтобы переодеться.