— Семь человек, — проворчал Энсон Уотерс, — семь разгадок тайны! Только вот все они одинаково ложны! Что будете делать дальше, Хоторн? Прослушаете нас стетоскопом? Может, один из них съел мою облигацию!
— Вряд ли это возможно, — серьёзно ответил я. — Желудочные кислоты растворяют бумагу; облигация будет уничтожена навсегда.
Уотерс повернулся лицом к Вере. — Я буду считать вас лично ответственной за пропажу моей облигации!
— Может, вы отправите брокеру вторую?
— Я её вам не доверю! Немедленно еду в Нью-Йорк сам и доставлю её лично!
С этими словами банкир унёсся прочь, оставив нас. Вера Брокк начала наконец осознавать последствия случившегося утром для неё лично. Она была готова разрыдаться, говоря: — А я мечтала, чтобы день открытия стал праздником. Теперь всё разрушено.
Эйприл, казалось, была раздосадована этим внезапным проявлением эмоций. — Я лучше пойду назад в кабинет, доктор Сэм, — решила она. — Может, нас давно дожидается пациент.
— Правильная мысль, — согласился я. Мне тоже было пора уходить. А у загадки пропавшего конверта не было решения.
* * *
Я догнал Миранду на главной улице.
— Прости, что дело так далеко зашло, — тихо сказал я. — Я всерьёз не подозревал, что ты могла украсть конверт.
— О, неужели? Тогда ты прирождённый актёр! По мне, ты выглядел так, будто я уже на пути к тюрьме.
— Миранда, я…
— Между нами больше ничего нет, Сэм. Думаю, я и раньше это понимала.
— Ничего не кончено, если ты сама этого не захочешь.
— Ты уже совсем не тот человек, кем был прошлым летом, Сэм.
— Возможно, ты тоже уже совсем не та, — ответил я печально.
Мы расстались на углу, и я направился через дорогу к своему кабинету. Из-за здания вышел шериф Ленс и направился ко мне. — У вас есть минута, док? — крикнул он мне.
— Разумеется, шериф. Я только что извинился перед Мирандой, пора сделать то же и перед вами. Я действительно не верил, что конверт может оказаться внутри этого свёртка, но я должен был проверить все возможные потайные места.
— Я всё понимаю, — уверил меня он, — только вот Вера теперь совсем расстроена всем этим. Она боится, её могут даже уволить за потерю десяти тысяч долларов прямо в день открытия.
— Это очень вас беспокоит, шериф? — спросил я.
— Ну, в некотором смысле, да. Знаете, док, Вера, несмотря на возраст, очень привлекательная женщина, а я, старый идиот, после стольких лет вдовства чувствую себя очень одиноким…
Во тьме зажёгся свет. — Так вы и Вера Брокк?..
— О, она вечно теряет терпение от меня, как сегодня, но обычно мы прекрасно ладим. Я даже стал бывать у неё дома временами… — Его голос смягчился, а затем вновь посуровел. — Вы ведь знаете, какой из меня никудышный детектив, док. Да и шериф не очень, если честно. Наверное, город становится слишком велик для таких, как я.
— Вы очень важная часть городской жизни, шериф.
— Возможно, но сейчас Вера в беде, а я не имею понятия, как ей помочь. Не знаю, ни кто украл этот конверт, ни как. Мы осмотрели всё.
— Это верно, — согласился я. — Мы обследовали пол, и стол, и все ячейки, и мешки с почтой. Мы заглянули под кассу и даже под юбку Миранды. Мы обыскали всех присутствующих без исключения. Я готов поклясться, что на почтамте не осталось места, где можно было спрятать письмо, и не было способа для него покинуть почтамт. В рассматриваемый период никто не забирал почту и не выходил из здания.
— Значит, вы так же удивлены, как и я, док?
— Боюсь, что так, — признал я. — Вероятно, мне проще в делах об убийствах, когда мотив бросается в глаза. А у этой кражи мотив универсальный — даже для банкира Уотерса десять тысяч — большие деньги.
— Если придумаете что-нибудь, что сможет ей помочь, док, мы будем вам бесконечно признательны. Мы оба.
— Я постараюсь, шериф.
Возвращаясь в свой кабинет, я подумал, что за семь лет своего знакомства с шерифом Ленсом я никогда не видел его настолько человечным.
И, может быть, если одна любовь умерла тем утром в стенах почтамта, то другая расцвела пышным цветом.
Паника на Уолл-Стрит утихла к вечеру, когда банки решили поддержать рынок из своих резервов. Котировки даже слегка поднялись после полудня, и Эйприл вернулась из банка с отчётом, что Уотерс даже улыбался.
После ланча у меня была только одна запись, и, когда пациентка отправилась домой, я достал своё собрание Эдгара Аллана По и перечитал «Похищенное письмо». Но это ничего мне не дало.
На почтамте Веры все письма были под подозрением и все были осмотрены. Не было никакого письма на видном месте, которое мы бы пропустили.