На следующий день солдат принёс мастеру ящик с инструментами и плащ. Мартиниус сделал солдату табакерку. Она вызванивала:
Другой солдат, что сменил первого, тоже хотел иметь поющую табакерку, поэтому не препятствовал Мартиниусу работать за железной дверью. А Мартиниус, распиливая деревянные нары на тоненькие жёрдочки, весело пел:
Весть о заключении Мартиниуса в тюрьму дошла до улицы Чёрных Дроздов. Сапожник Длинный Гвоздь прошёл вдоль улицы с шестом, на котором были повешены чёрные ленты — знак, что людей постигла беда. Он прошёл от дома пекаря Испеки Каравай до конца улицы, и все жители её, покинув свои дела, присоединились к сапожнику. Все, кроме колбасника.
— Тюрьмой Мартиниус не кончит, — пробурчал колбасник в своей пустой лавке, но всё же опасливо глянул на дверь. — Ему суждена виселица.
И на время смуты лавку закрыл.
Май с другими мальчишками вертелся среди взрослых, слушая их разговоры. Он был встревожен и молчалив. Дядя обещал ему возместить пропажу чудесной свирели. Но дядя попал в беду, его нужно выручать. И Май был готов делать всё, что от него потребуют. Но от него никто ничего не требовал.
Собрав жителей улицы, Длинный Гвоздь обратился к ним с речью:
— Наш старейшина ремесленных цехов, наш наставник и друг, мастер Корнелий Мартиниус в королевской тюрьме. В чём провинился он перед королём? Разве только в том, что построил такие башенные часы, на которые приезжают смотреть, как на чудо, люди из других земель. Я другой вины за Мартиниусом не знаю, послушаю, может, кто мне скажет о другой его вине.
— Нет за ним другой вины! — дружно отозвались все жители улицы.
Длинный Гвоздь помахал чёрными лентами и продолжал свою речь:
— Мало того, что ему из королевской казны не заплатили медного гроша за труд, его бросили в тюрьму. Вот она, королевская благодарность. Разве мы можем сейчас заниматься своими делами, когда наш славный Мартиниус лишён свободы?
— Нет, нет! — дружно отозвались все.
— Идёмте к тюрьме! Освободим Мартиниуса! — крикнул Длинный Гвоздь.
— Пойдём! Освободим!
И толпа ремесленников с улицы Чёрных Дроздов тронулась к королевской тюрьме. Впереди шёл Длинный Гвоздь, неся чёрные ленты на шесте. С ним рядом, стараясь не отстать от сапожника, вприпрыжку бежал Май. Рядом с Испеки Караваем шагал его отец, слушая пекаря, который жаловался на жадного мельника, повысившего цену на пшеничную муку. Этот мельник поставляет муку королевскому двору, поэтому и делает, что захочет…
По дороге к тюрьме жители улиц, по которым шли ремесленники, выходили из домов, спрашивали, куда они идут.
— Освобождать мастера башенных часов Мартиниуса, — отвечал Длинный Гвоздь.
Многие присоединялись к ним. На площадь, где была тюрьма, пришло такое множество людей, что заполнили её до отказа. Все стали громко кричать, требуя освобождения Мартиниуса. Тюремная стража растерялась. Начальник тюрьмы послал курьера в королевский дворец.
Мартиниус тем временем усердно работал: тоненькие жёрдочки он сбил в каркасы и, натянув на них куски своего плаща, сделал два крыла. Потом разобрал крышу башни, выбрался наверх и, надев крылья на руки, пролетел над площадью, заполненной народом.
— Ур-р-а! — закричали люди, увидев летящего Мартиниуса. — Да здравствует мастер башенных часов! Да здравствует наш славный Мартиниус!
Они подхватили Мартиниуса на руки, понесли его к королевскому дворцу.
Из окна дворца король увидел на площади огромную толпу, народа. Она волновалась и шумела сотнями голосов.
— Долой злого короля!
— На дворце золотая крыша, а у нас нет рубашек!
— В королевском пруду гниют апельсины, а мы мечтаем о луковице. До-о-ло-о-ой!
Май присоединил свой голос к общим крикам:
— Накормить короля луковым супом!
Длинный Гвоздь кричал:
— Не нужны нам дворцы, не нужны тюрьмы! Свободу всем!
Испеки Каравай тоже не молчал:
— Цены на муку высокие! Цены! Це-е-е-ены-ы-ы!
Забавляясь, Май затыкал пальцами уши и открывал, и ему слышалось:
— …о-о-ой… рыша… ины… ины… апель… сины… тюрьма-а-а-а-а! Мука… ены… Ой… ой… оль… оль… король!
Отняв пальцы от ушей, он услышал густой и слитный, сильный голос толпы, который, наверное, дошёл до неба: