Он носил красноармейскую форму, старую форму отца, и в ней выглядел немного старше своих лет. Бойкие разбитные девушки, с которыми он познакомился, нравились ему все сразу, он готов был ухаживать за каждой из них, но пока ещё просто не знал, как это делается. Все они немного поддразнивали юного паренька, но одновременно с удовольствием проводили с ним время. Молодых мужчин на курсах почти не было, они ещё были в армии, а те же, которые, имелись, страдали или каким-нибудь физическим недостатком, или хронической болезнью, кроме того, все эти мужчины, знакомясь с девушками, имели серьёзные намерения, а этих молодых ветрениц это пока не прельщало.
Борис Алёшкин в этом отношении был безопасен, знакомство и даже дружба с ним ничем не угрожала, и потому очень скоро он среди тех девушек стал вполне своим человеком. Настолько своим, что они даже не стеснялись обсуждать при нём (чем, кстати сказать, его и шокировали) свои девичьи дела, вплоть до своих увлечений.
В один из последних дней занятий решили устроить большой концерт и пригласить на него не только слушателей курсов и их ближайших родственников, но и жителей села. Одним из номеров этого концерта была живая картина «Царь водяной в своём царстве».
На сцене из стульев и каких-то подставок соорудили подобие трона, его оклеили золочёной бумагой, у его подножия на полу сцены разбросали настоящие водяные цветы, привезённые кем-то из устья реки Майхэ. На ниточках вокруг трона развесили красиво раскрашенных картонных рыб, крабов, раков и морских звёзд. От публики всё это отгораживала тонкая марлевая занавеска, покрашенная в голубой цвет с наклеенными на ней блёстками. Водяной царь с длинной седой бородой и такими же усами, облачённый в длинную пурпурную мантию, сшитую из чьей-то старой бархатной скатерти, с золотой короной на голове, сделанной из картона, с большим трезубцем в руке важно восседал на троне и, грозно нахмурив наклеенные седые брови, смотрел на публику. У его ног, опершись рукой о трон, лежала русалка — красивая, полуобнажённая, в тоненькой голубой рубашечке девушка с длинными белокурыми волосами, распущенными по плечам.
Сцена освещалась разноцветными бенгальскими огнями, зажигаемыми в разных углах сцены одним из курсантов — любителем химии. Она произвела настоящий фурор, так как выглядела эффектно, особенно для неприхотливых зрителей, какими были в то время и слушатели курсов, и те из молодых жителей Шкотова, кто пришёл в клуб.
Кстати сказать, клуб этот в то время, когда в Шкотове стоял гарнизон какого-то Восточно-Сибирского полка, был полковой церковью и до 1923 года пустовал. С решением открыть в этом помещении курсы после небольшого ремонта, произведённого силами тех же курсантов и красноармейцев военкомата, оно было переименовано в клуб. В зале была сооружена даже небольшая сцена.
Главным действующим лицом этой картины был Борис Алёшкин. Корону, бороду и усы он мастерил себе сам. Между прочим, с бородой произошла довольно конфузная история.
По совету одного из красноармейцев, видимо, любившего подшутить, для изготовления бороды Борис отрезал часть хвоста у одной из военкоматских белых лошадей. Борода вышла отличная, но когда военком увидел у одной из лошадей вместо хвоста коротенький его остаток и узнал, кто обкорнал так хвост, то вначале здорово рассердился. После же концерта, на котором присутствовал и он, посмеявшись, предложил подстричь так же хвост и у другой лошади:
— Пусть уж будут обе, как в гвардейской кавалерии, где, как известно, у всех лошадей хвосты были всегда аккуратно подстрижены.
Вероятно, по-настоящему и больше всех были недовольны сами лошади, которым было очень неудобно отгонять оводов и слепней куцыми хвостами.
Конечно, никаких репетиций для исполнения живой картины не делалось, они не требовались. Сама картина длилась 2–3 минуты, а её действующие лица, заняв отведённые им места, должны были лишь в течение этих нескольких минут суметь сохранить неподвижность.
Так было и в этот раз. Во время показа картины, кроме освещения, о котором уже говорилось, её сопровождал оркестр, состоявший из нескольких балалаек, мандолины и гитары, которому помогал своим мычанием курсантский хор. Музыка была мелодичной и приятной, уже гораздо позднее Борис узнал, что это был вальс из оперетты «Весёлая вдова», тогда же ему просто понравился её мотив.